Георгий Травин - Снайпер

— Теперь фашисты на брюхе ползают! — сказал Волжин. — А ночью, пожалуй, углубят эту траншею. В общем, здесь нам, пожалуй, делать больше нечего…

Однако Пересветов продолжал наблюдать в бинокль за флангами противника, а Волжин стал присматриваться к неприятельской стрелковой траншее. В ней, конечно, сидели гитлеровцы, но достать их пулей было невозможно. Там, в тени, укрывались и наблюдатели. Тень прекрасно маскирует. В глубокой траншее мог стоять человек с биноклем и смотреть в сторону Волжина, оставаясь сам невидимым. А снайпер бьет только по видимой цели.

Темные траншеи были загадочно-зловещи. Волжин просматривал их поочередно. Ему показалось, что в одной белеет что-то. Это мог быть отблеск света на щеке человека или же просто светлая доска на стенке траншеи. Скорее всего именно доска. Но в этом надо убедиться.

Волжин стал наблюдать за этой траншеей. Он хорошо знал: нужно время, чтобы увидеть что-либо. Правый глаз его находился на положенном расстоянии от окуляра — сантиметрах в восьми, левый был прищурен. Бледный отсвет, который привлек внимание Волжина, исчез, растаял, словно бы его и не было вовсе. Может, престо померещилось утомленному глазу. И все-таки Волжин продолжал неотступно смотреть в ту сторону.

Прошла минута и другая. Прошло пять минут и четверть часа — по-прежнему никто не показывался в траншее. Но какое-то чутье подсказывало Волжину, что там притаился враг. Может быть, он сделает неосторожное движение, выдвинется и покажет что-нибудь: плечо или край каски — все равно, что… Может, он выстрелит, и вспышка будет очень заметна.

Но Волжин увидел нечто совсем другое: в траншее появилась маленькая красноватая искорка. Это было довольно странное явление — крошечная искорка, розовый светлячок на темном фоне. Откуда взялся этот светлячок? Что он означает?..

Когда Волжин догадался, что это, он испытал чувство, знакомое только снайперу, увидевшему прячущегося врага. Словно и не было долгих томительных минут бесплодного выжидания!..

Сомнений больше не было: там, в траншее, стоял человек с папиросой. Нет, не с папиросой, а с сигарой. Немецкий офицер! Стоит и посматривает в нашу сторону, уверенный в своей невидимости. Ему, конечно, и в голову не приходит, что днем его сигару могут заметить русские: на расстоянии восьмисот метров самый зоркий наблюдатель в дневную пору не заметит слабо светящийся кончик сигары. Но немец не знал одного: Волжин находился в три раза ближе.

Искорка от сигары то пропадала, то вновь разгоралась: офицер спокойно попыхивал сигарой.

Не спеша, Волжин посадил искорку на пенек прицела и плавно нажал спусковой крючок. Выстрел. Искорка исчезла.

Из вражеской траншеи донеслись крики.

«Ага! Попал, стало быть! — удовлетворенно подумал Волжин. — Ишь как разволновались! Похоже, что начальство подшиб».

Волжин не ошибся. Взбешенные гитлеровцы открыли огонь из пулеметов и минометов.

Но снайперы в это время уже сидели в воронке за бугорком. Они углубили эту воронку и снабдили подобием козырька, защищавшим их от пуль и осколков. Укрытие получилось надежное. Оно не могло спасти только в случае прямого попадания мины, но вероятность такого попадания была ничтожна.

Стемнело. Вторично «уничтоженные» снайперы стали сниматься с огневых позиций. Гитлеровские минометы произвели еще один внезапный огневой налет по бугорку. Снайперы залегли. Осколки свистели и визжали у них над головой. Огневой налет продолжался не более минуты, потом разом все стихло. Гитлеровцы «уничтожили» русских снайперов в третий раз.

— Цел? — спросил тихонько Волжин.

— Цел, — отвечал Пересветов. — А ты?

— Я-то цел, а вот компас у меня разбило осколком.

— Плохи наши дела! — сказал Пересветов.

Компас у них был один на двоих. И только теперь они по-настоящему оценили, какой это чудесный прибор. Снайперы привыкли ходить по азимуту. И днем и ночью магнитная стрелка была их путеводительницей; ночью кончик ее светился красивым зеленоватым светом — так же, как и цифры на лимбе. Теперь компас погиб.

— Ничего, — успокоил своего друга Волжин. — Не заплутаемся.

— На небе, как на зло, ни звездочки! — вздохнул Пересветов.

— И без звезд обойдемся. Для начала направление мы знаем.

Идти в темноте прямо, не сбиваясь в сторону, очень трудно, почти невозможно. Снайперы знали это. Пройдя метров сто, они легли на землю, чтобы увидеть на горизонте общий контур своих траншей. Они хорошо изучили эти очертания и знали, куда держать курс. По мере приближения к переднему краю снайперы высматривали знакомые ориентиры. Справа должна была остаться телеграфная линия. Припав опять к земле, разглядели на фоне неба черные черточки столбов. Наконец, увидели отдельное дерево, искалеченное снарядом. Этот ориентир для них был все равно, что табличка с указующей стрелкой и надписью. Отсюда до стрелковой траншеи было совсем близко. Снайперы подумали: «Вот мы и дома». Ориентируясь по дереву, они пришли прямо к узкому проходу в проволочных заграждениях. Волжин тихонько свистнул.

— Чего рассвистался? — послышался из-за проволоки веселый голос. — Небось, давно уж вас видим. Не слепые!

В траншее снайперов засыпали вопросами, но находившийся здесь командир взвода строго приказал:

— Отставить разговор! Все узнаете в свое время. Сейчас их сам комбат ждет. Приказал явиться немедленно.

Капитан Ивлев ожидал снайперов в своей землянке. Поздоровавшись с ними, он попросил:

— Садитесь. Я знаю, как вы утомились.

— Ноги у нас не устали, товарищ капитан. Работа сегодня была у нас больше лежачая, — возразил Волжин.

— Что за пререкания? — шутливо прикрикнул командир. — Садись и рассказывай. Со всеми подробностями, как и что…

— Так, — молвил капитан, выслушав сообщение Волжина (командир батальона был необыкновенно скуп на похвалы). — Что еще имеешь добавить?

— Гитлеровцы в том районе стали чересчур осторожны, товарищ капитан. Надо попытать счастья в другом месте.

— В каком же это? — спросил командир. — Небось, опять что-нибудь выдумал?

Да, конечно, у Волжина был уже план новой замечательной засады. План этот он всесторонне обсудил со своим напарником, и тому замысел друга очень понравился. А командир батальона отнесся к предложению сдержанно.

— Над этим еще надо подумать, — сказал он. — Я сам посмотрю по карте, что тут может получиться. Потолкую с разведчиками. Они все эти места облазали. Идите, отдыхайте. Пока хорошенько не отдохнете, о таком предприятии не может быть и речи.

Нельзя сказать, что предложение Волжина не понравилось капитану Ивлеву. Опытный командир, он сразу оценил план снайперов; он помнил суворовское правило: «Делай то, что враг считает невозможным, чего он, во всяком случае, не ждет». Но капитан очень дорожил своими снайперами и не хотел рисковать ими.