Владимир Карпов - Обратной дороги нет

— Ну, как? Все живы?

— Раненых не оставили?

— Флаг приволокли?

— Вот молодчаги!

Растроганный Арбузов, не стесняясь окружающих, обнял меня, тискал и прижимал к своему огромному мягкому телу. Командир тоже стоял рядом с комиссаром, дожидаясь своей очереди высказать благодарность.

Когда первая радость улеглась, комиссар обратился к командиру:

— Ну, Анатолий Петрович, теперь их нужно хорошенько покормить, пир устроить. Этим займусь сам. — И, повернувшись ко мне, добавил: — Я с вами, чертяки, суеверным стал — не разрешил тыловикам ничего для встречи готовить, говорят, примета плохая. Идите отдыхайте, а мы будем готовиться вас чествовать.

«Чествование» проходило в обеденное время в овраге около кухни, где готовили пищу для работников штаба. Присутствовало все командование полка. Нас посадили за настоящие столы, поставили перед нами тарелки, накормили борщом с копченой колбасой, гречневой кашей с ароматным мясным соусом. На столе стояли миски с раздобытыми где-то для этого случая солеными огурцами и белыми головками очищенного лука. Для апреля месяца огурцы, хоть мятые и пустые в середке, все же были невидалью. Водку не ограничивали фронтовой стограммовой нормой. Но ребята пили сдержанно — стеснялись начальства. Внимание командиров, спокойное, шутливое настроение за столом были особенно приятны после передряг и волнений прошлой ночи.

Природа вокруг тоже выглядела празднично. Отражение яркого весеннего солнца вспыхивало в звонких ручьях, на них невозможно было смотреть — резало глаза. Апрельский снегогон катил вовсю, от теплой, обнажившейся земли поднимался пар, в низинах все шире разрастались лужи. Зима отступала на последние рубежи — пористый мокрый снег держался еще в лесочках, оврагах да зарослях кустарника. В васильковом небе летели белые золоченые облака. Пахло землей и талым снегом, а от леса ветерок приносил горьковатый терпкий запах почек.

Я чувствовал обновление не только в природе, что-то сегодня менялось и во всех окружающих.

После угощения комиссар поднялся и сказал:

— Ну, товарищи разведчики, еще раз спасибо вам. А сейчас пойдемте по батальонам, покажу вас всему полку. Пока, товарищ Ковров, выполнена первая, правда, самая трудная половина партийного поручения, у нас еще уйма работы.

Я не сразу понял, какую работу имел в виду комиссар. А тот после обеда и весь следующий день водил разведчиков по подразделениям. Ноги вязли в грязи до обреза голенищ. В траншеях был настоящий потоп от весенней талой воды. А комиссар все водил и водил нас по ротам и батареям. Везде он говорил почти одно и то же:

— Вот, товарищи, это наши отважные разведчики, они утащили ночью фашистское знамя, которое вы видели вон на той высоте. Если мы все будем воевать так же геройски, то не только до флага — до самого Гитлера доберемся. Готовьтесь, товарищи, к наступлению. Фашисты выдохлись, уж если знамя свое укараулить не смогли, значит, погоним их дальше в шею. Но для этого нужно…

Тут комиссар переходил к конкретным полковым делам, в зависимости от того, с кем он говорил — с артиллеристами, минометчиками, петеэровцами, стрелками, саперами, связистами… Разведчики так устали за эти два дня, что начали пошучивать:

— Уж лучше еще раз на задание сходить.

— А вы считали, политработа только языком ведется? — тоже отшучивался Арбузов. — Нет, братцы, тут нужны и крепкие ноги, и здоровое сердце. Ну и, конечно, язык. Говорят, еще мозги не вредно иметь.

Я глядел на неугомонно шагающего по вязкой земле комиссара и думал: «Все у него с расчетом, и шутку эту не зря сказал — видит, ребята выдохлись — подбадривает».

Только к концу второго дня Арбузов отпустил разведчиков. Прежде чем спуститься в лощину, где была жилая землянка, я остановился на бугорке и посмотрел на высоту, на которой раньше развевался гитлеровский флаг. Теперь там и шеста не было.

Широкая панорама холмов и голых перелесков открывалась на нашей стороне. Где-то на этой мокрой земле, зарывшиеся в разбросанные на большом пространстве траншеи, землянки, засели подразделения полка. Я вспомнил, как при встрече с разведчиками светлели лица солдат и командиров, теплели взгляды, распрямлялись суровые морщины. Стоя на бугре, сейчас я словно видел весь полк, построенный на одном поле. Полк представлялся подтянутым, хорошо управляемым — подай любую команду, все выполнит.

И я только теперь понял, почему комиссар превратил обычную для разведчиков вылазку в общеполковое дело и назвал ее партийным поручением.

В землянке я натолкнулся на людей в белых халатах и сразу услыхал злой, ругательный голос Голощапова:

— Слетелись, как воронье на падаль! Никуда я не поеду. Здесь зарасту. Попади в госпиталь — и полк, и товарищей растеряешь. Мотайте, мотайте отседа. Сказано — не поеду, и точка!

Прекрасное время года весна! Все обновляется. Солнце будто заново позолоченное. Солдат, промерзший за зиму в траншеях, блаженствовал на солнышке — оттаивал. Полководцы весну не любили. Для них это прежде всего распутица, снижение подвижности войск, мучения с доставкой боеприпасов. Разведчикам весна приносила и радости, и огорчения. Все зависело от погоды. Если дождь — клянут его солдаты, одни мы довольны: немецкие часовые попрячутся от дождя, как клопы в щели, тогда легче работать. Ветер подует, холодно станет — и его ругают. А в разведке — чем крепче ветер, тем лучше. Шумят деревья, шуршит кустарник — для нас звуковая маскировка. Ползем смело, гитлеровцы шороха не услышат.

Никогда не забуду весну сорок третьего. Были, конечно, и солнышко, и ветерок. Наша дивизия стояла в обороне недалеко от города Велиж. Однажды вызывает меня сам командир дивизии. Говорит: «Это, лейтенант, очень хорошо, что вы «языков» таскаете. Но судите сами, много ли знает фашист из первой траншеи: номер полка, кто командует, когда пришли на участок — и только. Попробуйте добыть «языка» в тылу — офицера или писаря из штаба. Тыловики всегда больше знают, у них там бумаги, телефоны. Вот в деревне Симаки штаб. Деревня в пяти километрах от переднего края, можно за ночь успеть туда и обратно. Ну, а если нужно, и на день останьтесь, понаблюдайте, чтобы действовать наверняка. В общем, разберетесь на месте, вас не учить… «Язык» нужен пограмотнее».

Так я получил очередное задание. Оно действительно было очередным и ничем не отличалось от других, которые мне приходилось выполнять прежде. Я даже не подумал о том, что наступила весна и это может повлиять на ход событий.

Подготовили группу в шесть человек. Выбрали маршрут, удобный для прохода в тыл. Днем вся группа пронаблюдала это направление, чтобы не заплутаться в темноте, наметила ориентиры, которые будут видны ночью.