Вениамин Белобородов - Подвиг. 1941—1945

Перевод на 200 рублей отослала обратно. Получили вы его или нет?

Привет от Маши. Целую крепко и обнимаю всех.

Милый папа, здравствуй!

Сегодня исполнилось 24 года, как ты нога в ногу шагаешь с нашей Коммунистической партией. Разреши поздравить тебя с 24-летним пребыванием в рядах ВКП(б).

Обо мне не грусти. Я здорова, весела. Сейчас работаю парторгом стрелковой роты.

Милый папа! Верь, что твоя Антонина навсегда связана с ВКП(б).

Кларушка, наверное, уже большая выросла? Поцелуй ее горячо и крепко. Привет маме и тете Марусе. Целую крепко-крепко.

Милая моя, родная мама!

Не очень давно получила от Вас с папой поздравительное письмо, очень рада и благодарна за внимание… Скоро уже месяц, как наша часть вступила в бой. Очень-очень много пережито и пройдено с боями за такой короткий промежуток времени. И в этом бою твоя Антонина впереди.

Первая из женщин дивизии форсировала Днепр, участвовала в уличных боях в городе Могилеве. Только сейчас рядом разорвался снаряд, было два раненых — перевязала.

Много писать не буду, завязался бой, немножко беспокоит артиллерия противника.

Привет и горячие поцелуи папе, Кларочке и всем остальным. Много раз и крепко целую.

Еще два документа. Под ними подпись не Тони Меньшениной, а ее боевых товарищей.

Она готовилась стать актрисой. Мечта детских лет уже была близка к действительности. Антонина поступила в Свердловское театральное училище.

Отечественная война изменила жизненный путь многих советских девушек и юношей, в том числе и жизнь комсомолки Меньшениной. Молодая артистка, игравшая роль дальневосточной партизанки Ли-Фун в пьесе «Буря», сама стала воином, притом воином смелым.

…В момент штурма вражеских укреплений Меньшениной поручили подносить боеприпасы пулеметным расчетам. Девушка привязала к ноге патронный ящик и под огнем противника ползком по болоту тащила его к переднему краю.

В один из таких рейсов она увидела метрах в 40 от себя высунувшегося из траншеи немца. Быстро сняв винтовку, Антонина метким выстрелом уложила фашиста. Вскоре из той же траншеи показался второй гитлеровец, для которого у Меньшениной нашлась другая меткая пуля.

В бою у немецких завалов Антонина получила сквозное пулевое ранение. Спустившись в отвоеванный у врага блиндаж, она наскоро перевязала рану. Здесь же Меньшенина вооружилась немецкой винтовкой, из которой в этот день убила семь гитлеровцев.

За мужество, проявленное в боях с немецкими захватчиками, комсомолка Антонина Меньшенина награждена двумя медалями.

Сегодня, 19 июля 1944 года, ваша дочь была убита осколком от вражеского снаряда вместе с подругой Марией. И похоронены вместе на высоте, около реки Свислочь. Очень жалко. В письме, которое пересылаю Вам, рукой вашей дочери перед боем описано, что она испытала за время боев. Письмо найдено у нее в санитарной сумке.

Она посмертно награждена орденом Отечественной войны 1-й степени. Как в полку будет приказ, я перешлю выписку из приказа вам, и вы орден получите как память о вашей дочери.

Перед тем, как ее убило, я предупредил: «Погоди немного, стихнет обстрел». А она сказала: «Не могу, может быть, на поле боя есть раненые, которые нуждаются в помощи». Я разрешил ей идти. Не успела она отойти, как разорвались два снаряда и их с Марией убило. От всей души разделяю Ваше горе.

Москва. Красная площадь 24 июня 1945 года. Парад Победы. По главной площади страны идут солдаты-победители. И среди них Павел Онищенко. На груди его два ордена Славы, два ордена Красной Звезды, медали.

Ликует народ. Ликует сердце солдата: выстояли, разгромили, повергли жестокого врага. И вот она, радость победы!

О чем думал солдат в те памятные минуты? О многом. О том, что кончилась война. О том, что жив остался. О мире, о мирном труде, о родных и близких в далеком Златоусте. О трудном и длинном пути к победе, пройденном от Орла до Праги! О товарищах и друзьях, о тех, кто отдал жизнь за Родину, за ее честь и свободу.

Идет мимо Мавзолея Ленина с гордо поднятой головой солдат Онищенко. Колышется над ним знамя 336-й ордена Суворова 2-й степени Житомирской дивизии. В разведывательной роте этой дивизии он прослужил до конца войны. Десятки раз ходил со своими друзьями в разведку. Не раз смерть была рядом. Но солдат не знал страха в борьбе с врагом, и смерть его обходила. Ранения? Были. Они не в счет. Дожил до победы — вот главное…

Более четверти века прошло с тех пор. Павел Филиппович волнуется, будто заново переживает давно пережитое.

— Забыть это невозможно, — говорит он. Лицо становится строгим, резче обозначаются морщинки. — И хотя все помню, а рассказывать тяжело.

…Было это в конце октября 43-го, на правом берегу Днепра. Наша дивизия держала оборону на захваченном плацдарме. Командир взвода дает нашей поисковой группе задание:

— Достать «языка»! Срок — неделя.

А обстановка на нашем участке, надо вам сказать, была необычная. Ничейная зона между позициями наших и немецких войск растянулась на четыре километра. Местность низменная, болотистая, заросшая кое-где кустарником. На нейтральной полосе вообще много неожиданностей бывает, а тут такая ширина.

Однако приказ есть приказ. Пять ночей подряд ходили мы в разведку. Подползали близко к вражеским окопам, слышали даже немецкую речь.

Осталось два дня на выполнение задания. А ну как опять ничего не выйдет? Решили провести разведку днем. Ночью прошли всей группой — 12 человек. Под утро, еще затемно, восемь разведчиков вернулись к своим, а мы, четверо, остались на день.

Залегли в 500 метрах от переднего края немцев. Небольшой перелесок, поляна, за ней опять перелесок. Позицию выбрали хорошую: передний край отлично просматривается. Тихо. Фашист, наверно, отдыхает. А вот слухачей, то есть передовое охранение, выдвигает он или нет? Это еще нам неясно. Если да, то часов в одиннадцать утра слухачей обычно убирают. Вот тут мы могли бы и поживиться.

Наше дело наблюдать и запоминать, выбрать лучшее место, где следующей ночью брать «языка». Лежу, глаз не свожу с переднего края. А спать хочется — спасу нет: ведь шестую ночь не спим. Но дремать разведчику нельзя — смотри в оба! Смотри и слушай. Иной раз еле заметный шорох может о многом сказать. Прозеваешь — не снести головы.