Валентин Бадрак - Офицерский гамбит

– Что ж, Алексей Сергеевич, могу вас поздравить – проведенной операцией довольны на самом верху. Филигранно. Соответственно, мне приятно лично сообщить вам, что мы высоко оцениваем ваш персональный вклад в это важное для государства дело. Разумеется, вы работали на этом участке не в одиночестве, и я думаю, вы и сами ощущали незримое присутствие наших коллег, но это ничуть не умаляет ваши заслуги. Штормовое предупреждение Западу удалось.

Анатолий Всеволодович говорил с привычной военной отрывистостью и торжественностью, точно любовался собой со стороны. Его родинка при этом опять качалась, как неловко пришитая пуговица. Артеменко старался не замечать ее, но не мог, ибо она являлась единственным если не изъяном, то явно грубым несоответствием его внешне благородному, дворянскому лицу. Выражение этого лица почти всегда оставалось невозмутимым, и даже глаза не отражали сказанного и казались стеклянными, матовыми, рыбьими. Полковник отметил, что за год Лимаревский ничуть не изменился, на его холеном, исполненном спокойствия лице не прибавилось ни единой морщинки. А ведь умеет себя подать, почему-то мелькнуло у Артеменко в голове. Порой то, что произносил генерал, можно было принять за фонограмму, которую он не слишком старательно озвучивал. И даже его въедливое «филигранно» звучало, как застрявшая в прежней эпохе пластинка. В какой-то момент Алексей Сергеевич почувствовал, что дело вовсе не в его поощрении за выполненные задачи, а в постановке новых ориентиров для работы. Все ведь только началось, и увеличение темпов – лишь дело времени. И он не ошибся.

– Что касается «Энергетика»… М-м-м… Задание исполнено филигранно, его резкие заявления усилили стихийный протест украинцев против западного нашествия. Они, как вы сами видели, пристойно разошлись по газетам и были подхвачены и у нас, и на Украине. У него с вашей подачи уже были довольно результативные с точки зрения дальнейших перспектив встречи с рядом людей из Кремля. Но в целом это направление будут вести… м-м-м… другие люди, – тут Анатолий Всеволодович помедлил и легонько коснулся указательным пальцем скулы в том месте, где оканчивалась граница его академической поросли, – …и другое ведомство. В тех случаях, когда будет возникать необходимость, нас будут привлекать. Поэтому… м-м-м… без надобности с Алиной встречаться не надо, чтобы лишний раз там не светиться.

– Ясно, – коротко ответил Алексей Сергеевич, для себя решив, что Трегубова все-таки не офицер спецслужб, да и не особо ценный агент, как он подозревал. Просто виртуозно используется вслепую. Глупышка, запутавшаяся в сетях собственных проблем. Она даже не подозревает, как жонглируют такими пешками в большой игре…

– Теперь что касается будущих задач. За нами остаются военные, военно-технические и некоторые, м-м-м… военно-исторические вопросы. В этих областях должно проявиться наше максимально возможное информационное давление. Мы должны безотлагательно начать бомбардировку украинской территории всеми возможными по этим вопросам угрозами, информационными диверсиями, провокациями, дезинформацией и так далее. Тут необходимо и абсолютное знание предмета, и творческий полет. Креативность, как говорят капиталисты. То есть от вас требуется не только ожидать указаний Центра, но и забрасывать нас инициативами. С деталями и наработками вас ознакомит Виктор Евгеньевич.

Генерал Лимаревский сделал многозначительную паузу. Алексей Сергеевич еще во время первой встречи заметил, что он старательно избегает мимики и вообще любых паралингвистических сигналов. Словно боится, – как недалекие, проинструктированные артистки шоу-бизнеса боятся хитростей вездесущих папарацци. Его собеседникам часто казалось, что лицо этого человека настолько отражало профессию отсутствием чувств и эмоций, что этим даже и выдавало его принадлежность к спецслужбам. Ибо внешне оно казалось артистичным и элегантным, тогда как в действительности застывшая маска противоречила тому, что он пытался донести до слушателя. Гнев, удивление, страдание, радость, казалось, были ему чужды. Алексей Сергеевич сидел с учтивой неподвижностью, старательно впившись в него завороженным взглядом и стараясь не пропустить ни слова. Точно так же, подобно введенному гипнозом в транс, сидел и Виктор Евгеньевич, отменно владевший редким для любого собеседника искусством застывать и сливаться с обстановкой до полной неприметности. Они уже научились опознавать степень важности сообщений Лимаревского почти исключительно по паузам.

– И наконец, самое главное. Задача, как и раньше, состоит в поиске адекватных противодействующих сил внутри самой Украины. Все, что мы должны сделать на Украине, мы должны сделать руками самих украинцев. Наша задача – хорошо играть на струнах их амбиций, использовании противоречий и внутренних конфликтов. Не влезать лично ни в какие авантюры… Только стоять в тени, наблюдать и тихо, незаметно корректировать ситуацию. Если надо, подбрасывать новую кость. Сегодня необходима молодая, рвущаяся в бой кровь. Рассматривайте не только тех, кто сегодня на слуху. Активно берите в разработку и политиков третьего эшелона, чиновников среднего уровня, представителей так называемой богемы, узнаваемой массами. Всех тех, к чьему мнению прислушиваются. Лидеры мнений. Или агенты влияния. Неважно, как мы их назовем, главное, чтобы у них зашкаливало личное тщеславие, желание блистать. Пусть они сегодня еще кричат вхолостую, завтра уже будет адекватный уровень воздействия. Ресурсов и обещаний можно не жалеть. Необходимо, чтобы вы начали вплотную работать с теми, с кем уже действовали эпизодически. Нужно ускорить все эти процессы. Время уже не работает на нас, поезд набрал ход. Вы готовы действовать с предельной активностью?

– Я готов, – коротко и ответственно заверил Алексей Сергеевич.

– Хорошо, – удовлетворенно выдохнул генерал. – Что вы думаете о перспективах работы с Кулиничем и Обозовым? Ведь они оба выходцы из военной среды? Я ознакомился с вашими донесениями, там, по-моему, есть рациональные зерна. Но никто, кроме вас, не определит точно, стремятся ли они любым путем выбраться на олимп украинской политики, готовы и способны говорить перед большой аудиторией, признают ли идеологически российский вектор украинской политики основным?

Для придания ответу волнующей торжественности – Артеменко знал, что генерал любит пышные обрамления любым своим действиям, – он нарочито довольно громко прочистил горло. Пусть Лимаревский думает, что пред ним трепещут, ведь разве не для этого он лично встречается для постановки задач, заслушивает доклады, поддерживает апломб важной персоны…