Валентин Бадрак - Родом из ВДВ

Правда, курсант не был уверен, что именно эти стихи могут понравиться девушке, так как уже во время первых встреч выяснил, что у них разное представление о силе и добродетели. Но вот количество выученного непременно произведет впечатление. Вскоре Алексей сделал странное открытие: хотя они оба зачитывались книгами, оказалось, их волновали совершенно разные образы. Любя книги без меры – в какой-то момент они заменили ей общение с родителями, – Аля совсем не любила Толстого. Не то чтобы она не читана его, напротив, как оказалось, она перечитана все его ключевые произведения; она не любила и не уважала его героев, и особенно героинь. «К чему романтика и широта души Наташи Ростовой, если она после семи лет замужества уже растолстела, опустилась до неряшливости, скупости и ревности к гувернантке, короче говоря, стана обычной склочной бабой. Ну ты бы стал жить с такой?» – вопрошала она Алексея запальчиво, который краснел и что-то мычал в ответ, ибо совсем не помнил таких подробностей из «Войны и мира». Но вместе с тем он не мог не признавать справедливость ее выводов, хотя и высказал осторожное предположение, что, мол, Толстой намеревался описать эпоху, а не дать миру выдающихся героев. «Возьми любую пару, хоть Кити с Левиным, хоть Анну Каренину с Вронским, хоть Наташу Ростову с Пьером Безуховым – нигде нет никакой духовной связи. Из книг Толстого нужно выносить уроки, как не надо делать!» – убеждала Аля. И Алексей опять что-то промямлил в ответ, толком не помня даже, какие герои откуда взяты; но опять ему нравились ее уверенные рассуждения, снова он был восхищен ее крайне серьезным подходом к жизни. «Потому-то и сам Толстой не признавал настоящей дружбы между мужчиной и женщиной!» – воскликнула девушка с жаром в порыве охвативших ее чувств. «А ты про Толстого-то откуда знаешь?» – не выдержал Алексей, пораженный глубиной ее проникновения в детали. Она вместо ответа вытащила из письменного стола толстую, в кожаном переплете, тетрадь альбомного формата. По ее осторожным движениям Алексей понял, что там хранятся многие сокровенные вещи; он был польщен доверием подруги. Аля немного полистала и нашла цитату. «Друга себе я буду искать между мужчинами, и никакая женщина не сможет заменить мне друга. Зачем же мы лжем нашим женам, уверяя их, что считаем их нашими истинными друзьями?» – зачитала она спокойным, ровным и глубоким голосом. Алексей поймал себя на мысли, что ему доставляет невыразимое удовольствие наблюдать за девушкой, когда она так увлечена. Тонкая смуглая шея с нежным пушком пониже затылка, волнующая выпуклость ключицы, которой ему хотелось коснуться… Он старался изо всех сил вникать в суть ее слов, но раздражители иного плана порой завладевали его вниманием, точно он был заколдован.

Правда, его любимых героев – джеклондонских бродяг Севера – она знала слишком поверхностно, чтобы судить о них, зато охотно и внимательно слушала рассуждения Алексея о мужестве и доблести отчаянных мужчин. Противоречивые нравы светониевых цезарей, о которых прилежный курсант мог бы рассказывать часами, волновали ее куда меньше, чем будущего офицера. Но она отдавала должное его знаниям, восхищаясь ими и так же легко впитывая информацию, как растение в вазоне принимает влагу. Однако больше всего Алексея тронуло одно откровение девушки. Однажды Аля показала ему свою любимую книгу – «Тайс Афинскую» Ивана Ефремова, которая была ее единственной собственностью, остальные она брала в библиотеке. На эту же, пришло в голову курсанту, раскошелилась, наверняка в ущерб одежде или питанию. Зато сама книга имела вид подлинного сокровища, она была тщательно обернута и переложена множеством разноцветных закладок; открыв любую из них, можно было сразу попасть на отмеченный тонким карандашом, искомый кусочек текста. Один из них Аля зачитала, он заканчивался словами: «Действительно, у них нет гетер! Там все жены – гетеры, вернее, они таковы, как было у нас в древние времена. Гетеры были не нужны, ибо жены являлись истинными подругами мужей». Алексей мельком заглянул в книгу и увидел, что последнее предложение подчеркнуто несколько раз. Аля же, сама зардевшаяся и несколько возбужденная прочитанным, объяснила, что успешная, постигшая тайны любви-страсти гетера Тайс с изумлением узнала от Праксителя, что у этрусков не было гетер. «В этом коротком эпизоде заложен величайший смысл: для правильных и здоровых семейных отношений необходима крепкая дружба во всех мирах, от духовного до постельного». Она произнесла эти слова с широко распахнутыми, по-детски наивными и вместе с тем очень серьезными глазами. И Алексей, который еще толком не понял ни отрывка, ни ее рассуждений, уловил совсем другой, важный для него сигнал – поразительно продуманное отношение к семье.

Покончив с цитатами, она вдруг спросила, глядя на Алексея в упор: «А ты веришь в возможность дружбы между мужчиной и женщиной? Настоящей, на всю жизнь?». «Не только верю, но и ищу такой дружбы», – с готовностью признался курсант и заглянул в ее пылающие глаза. Девушка отвела взгляд в сторону, а Алексей внезапно почувствовал озноб, как больной с высокой температурой. Никогда он не предполагал, чтобы еще совсем юная девочка, только-только вставшая из-за парты, могла так много и основательно думать о жизни. И они долго еще спорили о любви, просеивали сквозь сито двойного восприятия все, что знали об успешных и недостойных отношениях, о честности и преданности, о верности и подлости… Но даже не это было самым важным, а то, что им было о чем поговорить. Неожиданно выяснилось, что им достаточно друг друга. Аля оказалась подготовленной и находчивой собеседницей, готовой к острой полемике. Но, к его удивлению, до жестких споров у них не доходило: девушка умела так обыграть ситуацию, что и он совершенно непостижимым образом оставался на пьедестале, поддерживаемый ее ободрением и восхищением, и обсуждаемая тема никак не страдала. Книги, спорт, формулы преодоления трудностей и выбор алгоритма построения будущей жизни являлись бездонными, объединяющими, нескончаемыми темами. Их роднила активность и неистребимое желание яростно жить и формировать вокруг себя не просто область счастья, но неприкосновенное пространство. Развлечения, отдых, материальные приобретения если и присутствовали, то лишь как привязка к чему-то глобальному, вселенскому, осмысленному. Порой Алексею чудилось, что встреча с этой, еще до конца не сформированной девочкой встряхнула его изнутри, заставила сделать крупную ревизию мировоззрения, скорректировала общее миропонимание и смысл существования. «Верно, встреча эта судьбоносная, вечная», – думал он, когда быстрым шагом преодолевал дистанцию к большим входным воротам на улице Каляева.