Богдан Сушинский - Воскресший гарнизон

«Надо бы устроить подобный банкет для самого фюрера, — подумалось Скорцени. — Пусть бы поучился умению провозглашать тосты. И вообще, не пора ли собрать под одной крышей всех четверых двойников фюрера и провести с их участием четыре совещания высшего командного состава вермахта и СС, а затем и банкет? Интересно было бы взглянуть, как на их фоне выглядел бы настоящий фюрер... Когда-нибудь за подобные идеи тебя подвесят на крюку тюрьмы Плитцензее [66] Тюрьма, в которой казнили участников заговора против фюрера, организованного германскими военными 20 июля 1944 г. Виселицы были устроены с использованием вбитых в стену крючьев, а вместо веревок в отдельных случаях прибегали даже к пианмнным струнам. — на той же бравурной ноте напророчил себе Скорцени, вызывающе осматривая присутствующих. — Причем не исключено, что сделают это по приказу даже не настоящего фюрера, а одного из самых бездарных и безликих двойников».

— ...Вот почему я уверен, — вошел в раж лжефюрер, — что даже если бы произошло самое трагическое и Германии пришлось бы попрощаться с фюрером, на его место неминуемо встал бы другой патриот Германии.

— Смелое предположение, — едва слышно проворчал Родль. — Не каждый бы решился.

Однако лжефюрер уже не обращал на него внимания.

— Да, на место ушедшего от нас фюрера немедленно встал бы другой патриот. Не менее талантливый и прозорливый, умеющий рождать великие цели и вести к ней великий германский народ.

— Это он о себе? — едва слышно провор Родль, обращаясь к своему патрону.

— Естественно, — невозмутимо подтвердил Скорцени.

— И пусть никто не смеет усомниться в том, что у нашего народа нашлось бы достаточно воинов и политиков, способных объединиться вокруг него, чтобы довести Третий рейх до вершин мирового господства. Ибо рано или поздно, мир должен оказаться у ног германского фюрера, у ног рейха. Впрочем, когда я говорю «у ног», это не следует воспринимать в буквальном смысле. Точнее будет сказать, что народы мира сплотятся вокруг фюрера, вокруг Германии, — трибунно вскинул перед собой раскрытые ладони лжефюрер, — осуществив извечную мечту всех властелинов мира, сформулированную еще, очевидно, Тамерланом: «Один мир — один правитель!».

Родль саркастически взглянул на своего шефа и умиленно ухмыльнулся.

Это была одна из тех ухмылок, которыми он поразительно умудрялся копировать самого Скорцени. Причем обер-диверсант рейха давно уловил это.

«А каков подлец! — говорили этот взгляд и эта ухмылка. — К какой радикальной мысли подводит! Причем, всех нас и прежде всего меня».

— Все мы, воины Германии, должны служить фюреру так, чтобы каждый из нас был достоен медали «За верность» — символа истинной, боевой верности! [67] Медаль «За верность» была учреждена фюрером сразу же после подавления «путча 20 июля». Этой медалью награждали в основном участников подавления путча, засвидетельствовавших тем самым свою верность фюреру. Поскольку никто не способен...

— За фюрера, — тотчас же подхватился Скорцени. — За Великую Германию, за СС и ее мужественных воинов, которые, конечно же, способны взрастить в своих рядах вождя, достойного самых мудрых вождей; полководца, достойного самых талантливых полководцев; и которые всегда будут верны избранному ими фюреру.

Зомбарт взглянул на него с нескрываемым возмущением: прервать на полуслове самого фюрера!

«Нет, — извлек для себя урок Скорцени, — с фюрером ты все же как-нибудь сладишь. А вот удастся ли тебе перевешать всех лжефюреров — это еще вопрос!».

— Интересно: если во время очередного тоста я скажу, что стоит только Скорцени исчезнуть, как тотчас же найдется человек, который его заменит? — обратился к нему Родль, состроив при этом лукавую ужимку.

— Вы и в самом деле способны на такие умовыводы?

— Всего лишь спрашиваю. Причем только для того, чтобы знать: вы пристрелите меня сразу же и лично или предпочтете отдать под опеку нашего общего любимца «гестаповского Мюллера»? [68] Здесь игра слов: руководителя гестапо Г.Мюллера ( в переводе — «мельника») называли «гестаповским мюллером», то есть «гестаповским мельником», имея в виду, что это — человек, перемалывавший кости и судьбы людские.

— Не сомневайтесь, сразу же, — заверил его обер-диверсант рейха. — Хотя мне и в голову не могло бы придти, что на смену Скорцени способен придти некий Родль.

— И вот так всегда: — вздохнул Родль. — Не успеешь предаться какой-либо захватывающей фантазии, как тебя тут же подстреливают на взлете. «Запрещенный прием охоты, Скорцени!», — вот что со временем скажут потомки.

Два месяца спустя...

К мосту через Одер пробиться со своей небольшой колонной, составленной из двух грузовиков и «опеля», Штубер и Софи так и не смогли. Пережив в длинной пробке авианалеты сначала русских, а затем и англичан, они поняли, что до ночи пробиться к мосту невозможно, поскольку колонны техники и пехотинцев все прибывали и прибывали. К тому же машины и подводы многочисленных «административных» беженцев — бывших полицейских, бургомистров, служащих всевозможных организаций и учреждений, а также новоявленных фольксдойчей — создавали в этой пробке такую паническую нервозность и такую неразбериху, что наряды полевой жандармерии, которые должны были наводить порядок у моста, впадали то в пистолетную истерику, то в беспросветное отчаяние.

Неизвестно, чем бы это «великое одерское стояние» завершилось, если бы к полуразрушенному храму, у которого застрял «опель» Штубера, не пробился на мотоцикле по размокшему лужку адъютант полковника Ведлинга.

— Полковник заметил вас, обер-лейтенант Жерницки, когда мы пристраивались к колонне со стороны завода, — поведал лейтенант Зельц. — Глядя в бинокль, по фигуре и пилотке узнал.

— Главное, что по фигуре... Где он сейчас, ваш благодетель?

— Не сомневайтесь: и ваш тоже. Уехал. Меня же послал конфиденциально передать, что в трех километрах ниже по течению понтонеры наводят переправу, чтобы по личному распоряжению Геринга перебросить на левый берег оборудование какого-то авиазавода, мастерские двух авиачастей и госпиталь люфтваффе. Наш радист узнал об этом, случайно подслушав радиопереговоры авиаторов. Если учесть, что вы тоже действуете по приказу Геринга...

— Можете не продолжать, — прервала его Софи. — Штубер, командуйте водителями. Выходим из колонны, не привлекая внимания, и лучше всего вон по той, — показала задернутой в перчатку рукой — насыпи, дабы не застрять где-то посреди здешних заливных лугов.

После некоторых блужданий по разбитым проселочным дорогам они действительно наткнулись на понтонеров, завершавших наведение переправы в небольшом лесном массиве. В ожидании этого счастливого мига, здесь маялась пока что лишь небольшая колонна, к которой, благодаря Ведлингу, машины Софи тоже благополучно пристроились. Правда, уже без «опеля» Штубера, который должен был возвращаться в «Регенвурмлагерь».