Игорь Никулин - День независимости. Часть 2

Но мыслит Брилевич верно. Если по поводу мнимой «прямой», грозящей Москве, можно усомниться, то цифра «11» им названа точно.

Значит, новый взрыв намечен на 31 мая? Ведь так, если до конца следовать «цифровой» версии?.. А Волгоград? Взрыв случайно пришелся на девятое, или диверсанты допускают отклонения в числах ради большего эффекта. Но тогда…

Догадка поразила его. Сажин смял тлеющую сигарету и швырнул в унитаз.

«Первое июня! День защиты детей!..»

Он выскочил в коридор, едва не выбив ведро с грязной водой из рук дочери, и взялся за телефон.

Телефон Наумова не отвечал. Вволю наслушавшись долгих гудков, Сажин швырнул трубку и позвонил оперативному дежурному.

— Сажин говорит. Немедленно разошлите по регионам «молнию"… Что?.. Да, с генералом согласовано. Текст подберете сами. Основное содержание: «Взять под усиленный контроль проведение детских развлекательных мероприятий в период с 30 мая по 2 июня. Задействовать все имеющиеся силы для предотвращения возможных террактов. Особое внимание обратить…» У вас есть ориентировка на Журавлева? Дайте ее полностью… Чья подпись?.. Начальника Департамента.

Москва. 30 мая.

10 ч. 25 мин.

— Сажин, срочно зайди ко мне! — прохрипел динамик селектора и отключился.

Заперев кабинет, он отправился на аудиенцию к генералу.

Наумов был не один. За столом рядом сидел известный тележурналист канала «ТВ — 6» Константин Вычеров.

— Садись, Евгений Александрович.

Пока журналист изучающе рассматривал его, Сажин путался в догадках.

«Неужели Наумов решил откровенничать с телевизионщиками? На него не похоже… На интервью не соглашусь ни под каким соусом…»

— Прокрутите запись еще раз, — попросил генерал.

Вычеров вставил в небольшой магнитофон аудиокассету и нажал клавишу. Секундную тишину оборвал тонкий писк, какой бывает при включении автоответчика.

— Говорит член исламской фундаментальной организации «Джихад». Мы преследуем цель создания единого исламского эмирата, чьи границы будут простираться от Афганистана до Северного Кавказа. Наши братья по вере гибнут под вашими бомбами…

Сажин посмотрел на шефа.

— Это что, шутка?

— Слушай дальше, — кивнул на магнитофон Наумов.

Картавый голос, меж тем, начал выдвигать требования.

— …Наша организация берет на себя ответственность за проведенные теракты, но мы в силах остановить намеченные акции возмездия. Мы требуем компенсации за пролитую кровь наших братьев в сумме трех миллионов долларов. В противном случае акции продолжатся, и следующей целью станут дети. Место и время взрыва известно только нам. Связывайтесь с милицией или фээсбешниками, вводите в курс дела. Нам все равно. Связь будем держать через вас, в 18 часов ждите звонка с подробными указаниями. Если все пройдет нормально, каждый получит свое. Вы — сенсацию, ФСБ — покой в российских городах, мы — деньги на продолжение борьбы…

Журналист отключил запись.

— Что скажешь на это?

— Утка! — с уверенностью заключил Сажин. — Будто никогда с таким не сталкивались… Какой-нибудь сумасшедший или психопат разыгрывает из себя невесть что. Радуев, так тот Кеннеди готов на себя взять…

— Я с вами категорически не согласен, — возразил журналист.

«А твое мнение никто не спрашивал! — срывалось с языка Сажина, но он пересилил себя и, сохраняя лицо, обратился к генералу.

— Нам известно, что группа диверсантов состоит из славян. Звонивший же говорил с ярко выраженным кавказским акцентом. И потом, мне кажется, что разговорами о деньгах нас пытаются увести в сторону от истинных исполнителей.

Вычеров состряпал ироничную улыбочку и скрестил руки на груди.

— Ну, знаете… В таких делах нельзя допускать категоричностей.

— Вы будете учить меня работать?

— Нет, и не собираюсь! Но вы можете со стопроцентной гарантией поручиться, что террористы в какой-то момент не решили сорвать куш и уйти в тень? Ведь, насколько я правильно понял, все они наемники, а для наемника главная составляющая — деньги. И, наконец, посвящали ли заказчики их в свои планы? Или операцию специально разработали для получения крупной суммы, а предыдущие взрывы — демонстрация силы и готовности идти до конца.

— Это — ваши личные домыслы! — повысил голос Сажин. — Разрешите идти, товарищ генерал?

— Не кипятись. — Наумов закрутился на кресле, глядя куда-то под стол. — Константин Юрьевич прав. Мы не имеем права без должного внимания относиться к подобным сообщениям. Речь идет не о чем-то абстрактном, а о жизнях людей.

Вычеров приосанился и с победным видом взирал на полковника.

— К вам в студию выедут специалисты. Аппаратуру поставим на прослушивание. А дальше, по обстоятельствам…

В офис телекомпании Наумов и Сажин подъехали без четверти шесть. На входе их уже ждали.

Курьер повел по нескончаемому коридору к лифту. Поднявшись на пятый этаж, они попали в новый коридор, покрутившись по которому, вышли к стеклянным дверям с логотипом «ТВ — 6».

В заставленном столами и компьютерами зале их встретил Константин Вычеров.

— Проходите, — он пригласил в приемную.

У стола, проверяя подключенную к телефону аппаратуру, возился техник. При виде генерала он вытянулся, но тот досадливо махнул, дескать, не время…

— Работает?

— Как часы, — бойко ответил техник. — Запись будет вестись на наш компьютер. Но если разговор не уложится в минуту, мы не в состоянии определить точку, откуда пойдет сигнал.

— Угу, — неопределенно буркнул Наумов, садясь к столу.

Сажин задрал рукав пиджака, сверяясь с часами.

— Без пяти, — заметив его движение, сказал Вычеров.

Заложив руки за спину, Сажин прошел к огромному окну, глядя на соседнее здание.

Мелодично запиликал зуммер. Сажин непроизвольно вздрогнул.

Вычеров снял трубку и присел на краешек стола.

— Телекомпания…

— Я знаю, куда звоню, — перебил его тот же картавый голос, что утром с кассеты требовал миллионы. — Как обстоят наши дела?

— Видите ли… — неуверенно пробормотал журналист и нажал кнопку громкой связи.

— Вы передали наши условия спецслужбам? Тогда слушайте внимательно.

Теперь говорившего слышали все, находившиеся в приемной.

— Три миллиона американских долларов, стодолларовыми купюрами, должны быть готовы к завтрашнему дню. Упакуете их в спортивную сумку и завтра, в одиннадцать часов, оставите в пустой машине на Охотном Ряду, рядом с Госдумой. Повторяю, в машине никого быть не должно! После того, как наш человек заберет ее и доставит в безопасное место, вы получите подтверждение о прекращении нами подрывной деятельности…

Разговор длился секунд тридцать, и техники вряд ли успели засечь, откуда исходил звонок.