Джеймс Холланд - Миссия «Один» (в сокращении)

— Звезды, сержант.

— Вот именно. И снегопад почти прекратился. Поэтому будим всех и убираемся отсюда. Глядишь, и для лягушатников больше места останется.

Таннер и Сайкс с шумом ввалились в хижину и принялись трясти своих спящих солдат за плечи.

— Что это вы задумали, сержант? — поинтересовался Шеванне.

— Мы уходим, — коротко ответил Таннер. — Нам пора.

— Вы этого не сделаете, сержант. — В полумраке хижины Шеванне злобно уставился на Таннера, почти подстрекая его к тому, чтобы он затеял спор со старшим по званию.

— Моими солдатами командуете не вы, сэр. Ими командую я. И более того, полковник Гулбранд приказал мне доставить мистера Сандвольда — вон он — в расположение союзников — живым и невредимым. Поэтому мы должны выступить в путь немедленно.

Шеванне рассмеялся:

— А, так вам, значит, полковник приказал? А не объясните ли вы мне, сержант, почему полковник норвежской армии отдает такие приказы простому сержанту, когда рядом с ним находятся двое его соотечественников, которые старше вас по званию и в большей мере пригодны для выполнения его приказа?

— Он отдал мне этот приказ пятнадцать минут назад. Задайте ваш вопрос ему.

Губы Шеванне искривились в улыбке, скрыть которую он почти не попытался.

— Да, действительно, почему бы нам не задать ему этот вопрос? — Он присел рядом с полковником на корточки. — Полковник Гулбранд? Вы меня слышите?

Гулбранд пробормотал что-то невнятное.

— Полковник! — повторил Шеванне, а затем встал: — У него жар, он бредит.

Таннер подступил к полковнику, опустился на колени:

— Полковник!

Глаза Гулбранда открылись. Он схватил Таннера за плечо и быстро-быстро залопотал по-норвежски.

— Ему кажется, что он говорит с королем, — негромко пояснил Ларсен.

Таннер почувствовал, что сжимавшие его плечо пальцы полковника слабеют.

— Полковник! — снова произнес он, с отчаянием вглядываясь в лицо Гулбранда и пытаясь отыскать в нем признаки жизни.

— Сержант! — сказал подошедший к Таннеру Сайкс. — Он умер, сержант.

— И следовательно, — прибавил Шеванне, — теперь здесь командую я.

— Тем не менее нам нужно уходить, и прямо сейчас, — сказал, поднимаясь на ноги, Таннер.

— А нам нужно отдохнуть.

— Сэр, за полчаса до наступления темноты немцы атаковали наши позиции в четырех-пяти милях к западу отсюда. Думаю, они и сейчас там, и готов поспорить на что угодно: остальные наши силы находятся в деревне Треттен. До нее не больше шести-семи миль, мы пройдем их за три часа. Вот тогда и отдохнем.

— На улице темно, сержант, там лежит глубокий снег, а горных ботинок, в которые обуты мои люди, у ваших солдат нет. Там очень холодно, между тем мои люди — и ваши тоже — изнурены. Если мы сейчас выступим в путь, нас будут ждать серьезные неприятности.

— Еще большие мы получим, если не успеем добраться до Треттена раньше немцев.

Шеванне улыбнулся:

— Похоже, вы плохо знакомы с немецким modus operandi, [5] Образ действий (лат.). сержант. Позвольте мне вас просветить. Каждое утро, как только рассветает, они высылают самолеты-разведчики. Затем, попозже, открывают артиллерийский огонь. В полдень самолеты люфтваффе начинают бомбить и обстреливать позиции, на которые немцы собираются пойти в атаку. А ближе к вечеру, когда наша пехота достаточно изматывается, начинается атака силами пехоты и бронетехники. То же самое произойдет и завтра. Поэтому мы можем остаться здесь и выйти поутру.

Таннер обратился к норвежцам:

— Вы же не собираетесь слушать его?

Однако Нильсен, услышав этот вопрос, отвел глаза в сторону, да и Ларсен не шелохнулся. Солдаты Таннера уже проснулись, но никто его не поддержал. Впрочем, они и не могли этого сделать: рядовым и младшим капралам с офицерами спорить не положено.

— Сержант, — умиротворяющим тоном произнес Ларсен, — мы провели на ногах больше недели. Ни я, ни Нильсен за последние двое суток ни разу не спали. Я считаю, что лейтенант Шеванне прав. — Он повел подбородком в сторону забившегося в угол Сандвольда. — Видите, и он спит. Пусть отдохнет еще немного.

И Таннер понял, что потерпел поражение.

— Очень хорошо, — пробормотал он и вдруг почувствовал, как и на него наваливается усталость. — Только надо будет похоронить полковника.

Шеванне сказал что-то двум своим солдатам, они подошли к телу Гулбранда, подняли его и вынесли из хижины. Таннер отошел к сидевшему у дальней стены Сайксу, тяжело опустился на пол.

— Нам всем отдохнуть не помешает, — прошептал Сайкс.

— Плевал я на это, — пробормотал Таннер. — Мы солдаты, идет война. Наша задача — как можно быстрее добраться до своих. И если мы не сможем сделать это по вине французского ублюдка, я его убью.

К семи они уже шли, согрев желудки кофе, по снегу. Небо было ярким, синим, воздух морозным, снег глубоким. Пейзаж изменился. Шеванне выслал троих своих людей вперед, а сам вместе с норвежцами возглавил отряд. Таннер и его солдаты молча тащились следом. Сон взбодрил Таннера, однако гнева его не умерил. Не улучшало настроения сержанта и то обстоятельство, что французский лейтенант и норвежцы шагали быстрее, чем его солдаты.

— Поторапливайтесь, парни, — попытался подстегнуть своих солдат Таннер. — Шевелите ногами.

— Мы не так хорошо одеты для прогулки по снежным горам, как они, сержант, — сказал Сайкс. — Посмотри, как выряжены эти лягушатники.

Это было верно, на обмундирование «альпийских стрелков» Таннер поглядывал с завистью. Каждый из них был одет в плотную куртку из овчины. Под куртками — непромокаемые брезентовые анораки и толстые свитера. Крепкие башмаки с шипами сохраняли ноги в тепле, непромокаемые гетры защищали лодыжки и голени. И Таннер в который раз мысленно обругал начальника, который планировал норвежскую экспедицию англичан. Ступни у него уже ныли от холода; ботинки промокли, подошвы их скользили по снегу. Что уж тут говорить, удивляться тому, что его люди отстают от французов, не приходится.

И когда наконец, гадал Таннер, мы уйдем под деревья?

— Какого дьявола мы тащимся по открытому месту? — пробормотал он Сайксу. — Надо поговорить об этом с Шеванне.

— А, сержант, — сказал Шеванне, когда Таннер нагнал его. — Похоже, вашим солдатам приходится туго. Мне не хочется даже думать о том, скольких из них мы могли потерять в темноте.

— Почему мы не приближаемся к деревьям, сэр? Если спускаться к долине лесом, то там и снег не так глубок, и деревья нас прикроют. А здесь мы бросаемся в глаза, как нарыв на пальце.

— Вы снова оспариваете мои решения, сержант? Мы продвигаемся кратчайшим путем. Возвращайтесь лучше к вашим солдатам и прикажите им пошевеливаться.

Тут до ушей Таннера донесся ставший уже привычным звук авиационных моторов, и он остановился, подняв глаза к небу. И через миг отыскал в нем темные очертания немецкого самолета.