Владимир Воронов - Морские истребители

Сложность и необычность задачи по прикрытию десанта прежде всего состояла в том, что к ее выполнению привлекались ограниченные силы, только наш, 6-й гвардейский полк на Як-9 и 25-й истребительный полк на ЛаГГ-3. Кроме того, подлетное время для наших истребителей с аэродромов Анапа и Витязевская составляло пятнадцать - двадцать минут, а для противника с аэродрома Багерово всего три минуты. Это обстоятельство создавало для нас серьезные трудности по своевременному наращиванию сил истребителей в решающие моменты боя.

Командир полка Авдеев принял решение - прикрытие десанта осуществлять способом барражирования (дежурства в воздухе) восьмерками Як-9 но эскадрильям. Время барражирования каждой группы - один час, со сменой в воздухе. График вылетов был согласован с командиром 25-го полка К. Алексеевым. Первыми взлетали летчики первой эскадрильи, их повел Авдеев. Он всегда поступал так, когда полку ставилась новая задача. Личный пример командира, его участие в боевом вылете очень много значило для всех летчиков полка, вселяло уверенность в победе, окрыляло в бою, вызывало стремление отличиться на глазах у любимого командира.

А взлетать, действительно, было сложно. Из-за облака грязи и воды самолеты трудно было рассмотреть до самого отрыва от земли. Из первой же группы два «яка» возвратились. Оказалось, что купола шасси при взлете забились грязью и шасси не вставали па замки. А с неубранными шасси «як» - легкая добыча для «мессеров».

Незадолго до вылета пашей группы на командный пункт эскадрильи приехал помощник командира полка майор С. Войтенко, к которому летчики относились настороженно за его педантизм и необщительность. Он прошел в комнату командира эскадрильи. В. Доброва в это утро не было на месте. Он заболел. Его, как всегда, замещал И. Тарасов. Переговорив с Войтенко, он вбежал в комнату летчиков и без всяких предисловий сказал:

- Воронов, полетишь с майором.

Для всех, в том числе и для меня, это было неожиданно. Мы готовились вылетать в составе звена, и, как всегда, я ведомым у Акулова. Честно говоря, мне не очень хотелось лететь на новое задание с другим ведущим. Мы хорошо слетались с Акуловым и понимали друг друга в воздухе без слов. Акулов тоже не был обрадован таким решением - его определили ведомым к Румянцеву. Но приказ есть приказ.

До вылета оставалось совсем мало времени, поэтому Войтенко успел мне сказать:

- Я сейчас подрулю к вашей стоянке. - И поспешно вышел.

Об остальном пришлось догадываться самому. Мне предстояло на этот раз лететь в составе ударной группы-четверки «яков», которую должен вести Войтенко. Группу прикрытия предстояло вести Тарасову. Боевой порядок нашей восьмерки должен был состоять из двух звеньев, эшелонированных по высоте на 500-600 метров. Такое построение обычно применялось истребителями при прикрытии различных объектов на суше, в том числе и наших войск на линии фронта, и кораблей в море.

По сигналу с командного пункта мы произвели взлет парами и с набором высоты взяли курс на Керчь. Каждый из нас в куполах шасси, на крыльях, фюзеляже, хвостовом оперении нес дополнительный груз прилипшей земли, что, безусловно, ухудшало аэродинамику «яков», их скоростные и маневренные возможности. Приходилось внимательно следить за температурой воды и масла: грязь попадала и в радиаторы, расположенные в нижней части фюзеляжа.

На высоте 3500 метров подходим к Керченскому проливу. Войтенко связывается по радио с командным пунктом управления истребительной авиации.

- Я «Мрамор-один»! Я «Мрамор-один»! - слышим громкий, четкий голос наводчика. - Будьте внимательны в воздухе, пара «худых» на малой высоте. «Орел-03», усильте осмотрительность.

«Худыми» называли фашистские самолеты «Мессершмитт-109» за их тонкий, длинный фюзеляж. Наблюдаю, как четверка Тарасова,.находящаяся справа сзади, с превышением начала маневрировать «ножницами», такой же маневр стала выполнять и наша ведомая пара, Румянце»- Акулов. Командир группы майор Войтенко ведет себя спокойно, я же внимательно осматриваю воздушное пространство. На мне особая ответственность: я прикрываю помощника командира полка, и малейшая оплошность недопустима. Делаем большой круг над Керченским полуостровом. Хорошо просматривается весь пролив и береговая черта Азовского моря, развалины Керчи, изрытая бесчисленными воронками и траншеями восточная часть полуострова. На этом небольшом израненном кусочке крымской земли отражают натиск гитлеровцев наши отважные десантники, воины Отдельной Приморской армии. Но сейчас не время рассматривать, что делается на земле, все внимание - наблюдению за воздухом. Наша задача - не допустить налета фашистской авиации на позиции десанта.

Прошло совсем немного времени. В наушниках раздается взволнованный голос наводчика:

- Орлы! Будьте внимательны. К линии фронта приближается большая группа «лаптей».

Ощущаю учащенное биение сердца, зубы крепко сжаты, мышцы тела напряглись, левая рука инстинктивно перемещает сектора вперед до упора. В сознании молнией мысль: «Где же враг? Только бы не упустить момента, только быстрее увидеть его. Ни в коем случае не отстать от ведущего».

Не завершив разворот в сторону противника, мы неожиданно увидели совсем близко большую группу пикирующих бомбардировщиков Ю-87, которые шли навстречу ниже нас, без строя, «кучей». Силуэты вражеских самолетов быстро увеличивались в размерах. «Надо немедля атаковать, иначе будет поздно…» Но мой ведущий рванул машину вверх. Чем вызван такой маневр, не пойму. Вероятно, появились «мессеры», прикрывающие бомбардировщиков. Я их не вижу, но по отрывочным быстрым фразам по радио делаю вывод, что где-то рядом уже идет схватка. Слышу голоса Тарасова, Румянцева и других. Очень трудно определить, кому они принадлежат:

настолько меняется интонация речи в бою.

- «Яки»! «Яки»! Атакуйте!… Атакуйте!… Бей… Прикрой, атакую!… Куда ты смотришь?… Уходи…

В эфире сплошной крик, не поймешь, к кому обращены эти фразы. Выполнив боевой разворот, мы с Войтенко ринулись в атаку на Ю-87 с задней полусферы. Я не успел выбрать цель и oткрыть огонь, а «лапти» так же «кучей», быстро, полупереворотом пошли вниз, в пикирование. Ведущий последовал за ними. Отвесно на максимальной скорости устремляемся к земле. Вокруг наших самолетов бушует пламя разрывов зенитных снарядов, на фоне земли ничего не видно: ни врагов, ни своих. Какая-то неведомая сила швыряет мой «як» в сторону, слева у самого мотора вижу яркую вспышку огня - снаряд разорвался совсем рядом. А в сознании настойчиво бьется только одно: «Быстрее вниз, враг может уйти! Непременно догнать и уничтожить!» И тут же сверлит мозг другая мысль: «Не забывай о ведущем. Это для тебя главное».