Николай Гунбин - В грозовом небе

На Берлин!

Уничтожая военные объекты врага в его глубоком тылу, мы думали: «Неужели не дотянем до Берлина? Неужели не долетим?» Но все шло к тому, что будем и там. По нашим расчетам выходило так: с учетом возможных изгибов маршрута на Берлин лететь примерно на час больше, чем длился наш предыдущий дальний полет, то есть около 11 часов. Это, конечно, много, но так надо. Именно сейчас, когда враг еще под Москвой, следует показать, что его ждет.

Как позже выяснилось, предыдущий полет был лишь репетицией удара авиации дальнего действия по Берлину. Но мы пока об этом не знаем. И когда 28 августа нам приказали получить и склеить карты, а направление - на Берлин, стало ясно, что наконец мы ударим по самому логову фашистов.

Самый первый удар по Берлину нашей авиацией был нанесен в ночь на 8 августа 1941 года. Правда, только шестью экипажами ВВС Краснознаменного Балтийского флота во главе с командиром полка Е. Н. Преображенским. Боевой вылет производился тогда с ближайшего к Берлину аэродрома, расположенного на острове Сааремаа в Балтийском море. Это был ответ на воздушный налет фашистов на Москву. Через три дня полет повторили экипажи дальних бомбардировщиков. На этот раз удар по столице фашистской Германии был нанесен уже десятью экипажами на самолетах ДБ-3ф и ТБ-7. Налет на Берлин в ту ночь продолжался больше двух часов. Несмотря на интенсивный огонь вражеских зениток и истребителей, большинство наших бомбардировщиков вернулось на свои аэродромы.

Подобные полеты продолжались до начала сентября 1941 года, до тех пор, когда подниматься с острова Сааремаа нашей авиации стало невозможно, а новый аэродром базирования был далеко от цели, что не позволяло дальним бомбардировщикам совершать боевые вылеты на Берлин и другие города глубокого тыла фашистской Германии. [112]

Сейчас соединения авиации дальнего действия готовились наносить уже массированные бомбовые удары по логову фашизма. Это доверено экипажам дальних бомбардировщиков. В отличие от удара «сорок один» удар «сорок два» будет сделан после того, как фашистская армия потерпела поражение под Москвой, но еще не отказалась от ее захвата.

Для того чтобы Москва осталась нашей, советской, теперь мы и складываем в длинные полосы наши полетные карты. Они такие длинные, что не помещаются ни на одном столе. На них мы прокладываем маршрут боевого полета, производим необходимые расчеты. Результаты записываем в бортовой журнал, который потом, чтобы удобнее было писать на нем в воздухе, кладем в специальный планшет.

Готовимся к полету под руководством штурмана эскадрильи, офицера старой штурманской гвардии Дмитрия Антипова. Он на десяток лет старше нас и относится к нам как к молодежи, но молодежи, умеющей летать не хуже его. В нужный момент он может подбодрить шуткой и воодушевить весомыми патриотическими словами.

Рядом со мной готовятся к полету штурманы Сенатор, Глущенко, Сухарев… Помогаем друг другу, уточняем детали полета. По плану Берлина изучаем расположение объектов предстоящего удара. Штурман звена В. Сенатор, который отличается особой аккуратностью при подготовке к любому полету, а к этому - тем более, помогает мне укладывать в планшет длинные ленты карт. Сам подтянутый, быстрый, он и здесь все делает оперативно и даже красиво.

- Как гармошка, - улыбается он, - хоть играй. Пусть-ка завтра фашисты попляшут.

Подготовка к этому ответственному полету идет до позднего вечера. Нам нужно еще выспаться, а рано утром перелететь на аэродром подскока, откуда будет дан старт на Берлин.

…Аэродром в районе Андреаполя. Самолеты заправлены горючим, загружены бомбами и листовками; проверено оборудование, осмотрены подвесные топливные баки. Еще до наступления темноты подается команда на выруливание и взлет. Линию фронта проходим в сумерках, чтобы над фашистской столицей быть к полуночи.

Наш полет проходит через занятые неприятелем Советскую Белоруссию и Литву и далее, по южной части Балтийского моря. Проходим мимо Кенигсберга.

До цели еще два часа полета, и все наши думы направлены только на одно - долететь. Но вот несчастье: правый [113] мотор начал давать перебои. Об этом мне встревоженно сообщает командир. Я и сам это чувствовал, но считал, что «дерганье» возникает от переключения бензобаков.

- Сколько осталось до цели? - спрашивает Харченко. - Два часа, - посмотрев на карту, докладываю командиру.

- Придется, наверное, идти на запасную цель, - с сожалением констатирует командир. - Но попробуем пройти еще немного.

Степан резко дает газ, но это не помогает, мотор все чаще стал нарушать свой обычный ритм. Разворачиваемся на Кенигсберг. Успокаиваем себя тем, что и там враг, которого нужно бить.

На запасную цель заходим с северо-запада и сбрасываем бомбы. Туда же летят и листовки. Фашисты отчаянно стреляют, бороздят небо прожекторами. Нас спасает тонкая пелена облачности. Выходим из зоны обстрела. Мотор по-прежнему дает перебои. К тому же и погода ухудшается. Впереди сверкает молния. Хорошо, что мы на высоте 8000 метров, надеемся пройти над грозой. Добраться до базового аэродрома, наверно, не удастся. Сориентировались. Будем садиться в районе Андреаполя, а еще лучше - в районе Калинина. Но впереди - гроза. Обходить стороной ее нельзя - не дотянем и до линии фронта. Стараемся не терять высоту. Идем прямо на грозу, намереваясь пройти выше ее. И вот она под нами, а мы теперь вошли в какую-то пелену, из которой прямо в кабину просачивается снег, мелкий, как пыль. Им уже покрыта вся приборная доска, приходится разгребать его руками. Стрелок-радист Черноок держится за пулемет. При очередной вспышке молнии его сильно трясет.

- Как под током, - докладывает он.

Смотрю на консоли плоскостей. Они в ореоле огней - электрических зарядов.

- Не держитесь за металлические части, - советую товарищам и, не отрываясь, продолжаю смотреть вперед - как бы не врезаться в очередное грозовое облако.

Но тут облачность кончилась, появились звезды. А вот и земля. За время полета в облаках потеряно около тысячи метров высоты. Самолет с барахлящим мотором продолжает снижаться. Ориентироваться теперь приходится только по земным ориентирам - радиополукомпас из-за грозы не работает, да и приводных радиостанций поблизости нет. От Андреаполя проходим немного в стороне. Теперь наша высота - около трех тысяч метров. На Калинин [114] выходим на высоте тысяча метров. Садимся на ближайший аэродром. Ночь кончается. На востоке алеет заря, а далеко на западе продолжает сверкать молния. Почти целый день техники ремонтируют мотор. Уже под вечер берем старт на свою базу…

Полк в эту ночь успешно выполнил важное боевое задание. На логово фашистского зверя сброшены десятки тысяч килограммов смертоносного груза и большое количество листовок, раскрывающих немцам правду о войне.