Николай Михайловский - Только звезды нейтральны

- Не к чему копаться в прошлом. Пойми, молодые не виноваты. Они здесь без году неделя, одни-одинешеньки, с больным ребенком на руках.

Максимов, услышав о ребенке, смягчился:

- Что тебе мешает? Встань и позвони к ним.

- Я телефона не знаю.

- Что ты, при царе Горохе живешь? Спроси дежурную телефонистку. Она найдет.

- Неудобно как-то ночью…

- Вечно ты со своим «неудобно». Ну пойди к ним, я тебя провожу.

Они оделись, больше не разговаривая, тихо вышли на улицу. Метель стихла, и дома стояли белые, в изморози. Шли осторожно по слабому, уже не зимнему насту, поддерживая друг друга.

У входа в дом, где жили Кормушенки, они расстались. Анна Дмитриевна поднялась наверх, а Максимов остался ждать внизу. Он стоял возле парадной и смотрел в небо. Оно так много говорит сердцу моряка, который привык оставаться наедине с морем и небом чаще, чем с землей. Ковш Большой Медведицы выделялся отчетливо, была заметна каждая звездочка.

Анна Дмитриевна вышла через несколько минут.

- Мне придется остаться, Миша. Девочка тяжело заболела.

- Что же это, врачей, что ли, у нас не существует? Тоже мне, доктор!

- Врач был, и, может быть, придется вызывать еще раз.

- Ну и вызовут. Пошли, пошли…

- Нет, Миша, ты извини, я останусь.

Максимов взял Анну Дмитриевну за руки, снял варежки и погладил маленькие морщинистые ладони:

- Ну что мне с тобой делать? Анна Дмитриевна улыбнулась:

- Если я задержусь, имей в виду, на всякий случай: хлеб завернут в полотенце, рыба и масло в холодильнике.

Максимов возвращался один. На востоке чуть-чуть пробивались белесые сполохи северного сияния. «Вот и ночь прошла. Еще одна ночь в нашей жизни».

5

Время от времени Геннадий возвращался, к мысли, что он здесь пришелся не ко двору. На корабле своих дел невпроворот, а тут еще в комендантский патруль посылают. Ходи целый день по улицам, ищи нарушителей. Откуда они возьмутся, если в городе нет ни одного постороннего человека? Свои друг друга в лицо знают и ничего себе не позволят… А как-то недавно старший помощник вызывает и говорит: «У нас работа с изобретателями и рационализаторами совсем захирела. Возьмите это дело в свои руки, товарищ лейтенант». Не скажешь - не могу, перегружен и прочее… Говоришь - есть! Одно к одному, и получается настоящая запарка. Возможно, это и нужно кому-то…

Бывая на корабле, Максимов проходит мимо - вроде не замечает, а если обратится, то коротко, только по делу, строго официальным тоном.

Правда, «в минуту жизни трудную» Анна Дмитриевна примчалась на выручку и всю ночь дежурила у Танюшиной кроватки. Но это еще ничего не значит: вырастившие своих детей женщины всегда участливы и добросердечны.

Да и командир корабля тоже не жалует вниманием. Капитан первого ранга Доронин принял его стоя, критическим взглядом осмотрел Геннадия с ног до головы, спросил, где он проходил практику, на каких лодках плавал. И тут же холодным, чеканным голосом преподнес не очень-то приятное известие:

- Вам придется сдать экзамены на самостоятельное управление электронавигационной группой и на допуск к самостоятельному несению вахты.

Геннадий знал: через это не перешагнешь. И все же разбирала досада: экзамены, зачеты, курсовые работы ему осточертели еще в училище. Мечтал оторваться от учебной скамьи и почувствовать себя самостоятельным. А тут все сначала…

Вернулся домой грустный.

- Что случилось, Ежик? - спросила Вера, наклонилась к нему и провела ладонью по жестким волосам.

- Разговаривал с командиром…

- Ну и что?

- Приказывает сдавать экзамены.

- Опять экзамены, ты же только кончил училище?!

- Ничего не значит. Существует порядок - сдать экзамен по устройству корабля и самостоятельному несению вахты.

- Так почему же ты расстраиваешься? Раз надо, какой может быть разговор?!

- Дело совсем не в экзамене. Понимаешь, и командир корабля, и каждый, с кем я встречаюсь, смотрят мне в глаза и будто бы хотят спросить, да не решаются: ах, вы сын того самого Кормушенко?!

Вера тихо рассмеялась:

- Чудак ты у меня, Ежик-фантазер. Вечно придумаешь что-нибудь несусветное. Ты не о том думай, что было да прошло, а о том, что будет. Тебе важно проявить себя, тут отношения Даниила Иосифовича с Максимовым не имеют никакого значения…

- Ты думаешь?

- Не думаю, а уверена.

Вера была тихой и незаметной, но в нужный момент, в минуты колебаний она умела вмешаться, повернуть ход мыслей, придать уверенность своему мужу, настроить его на нужный лад. И сейчас Геннадий вдруг почувствовал облегчение, подумал: «В самом деле, может быть, она права?!»

Дни летели незаметно. Прошел месяц. Большую часть времени Геннадий проводил в штурманской рубке за работой, стараясь не мельтешить перед Дорониным и вовсе не попадаться на глаза Максимову, который часто бывал на корабле.

Но это не значит, что командир корабля забыл о существовании лейтенанта Кормушенко. Когда истек срок, Доронин с утра вызвал к себе Геннадия:

- Как ваши дела?

Геннадий сказал, что по своей штурманской специальности он готов к ответу. Северный театр ему знаком. Конечно, пока теоретически, по картам и лоциям. Что же до устройства корабля, то в училище он изучал разные типы лодок, а о существовании таких вот атомоходов-гигантов не слышал. Видимо, проект был засекречен.

Доронин недовольно покачал головой:

- При чем тут училище? Вы теперь на флоте, и у вас есть возможность полазить, пощупать, узнать.

- Я ходил по кораблю, знакомился. Только, мне кажется, мало…

- Мало или много - мы сейчас узнаем. Идемте! Доронин резко поднялся и надел фуражку.

«Везет же… - подумал Геннадий. - Надо было угодить под начало такого дотошного командира».

С виноватым видом он следовал за Дорониным, думая, как бы, чего доброго, не опозориться на глазах у матросов, работающих в отсеках.

В одном из отсеков Доронин задержался и потребовал объяснить-ему схему приборов управления стрельбой. «Счастливый билет», - обрадовался Геннадий. Как раз на выпускном экзамене он вытянул эту же самую схему и ответил на пятерку. С полным знанием дела начал он показывать устройство приборов и рассказывать, как они вырабатывают данные для стрельбы и синхронно посылают их на боевые посты. С кнопок, переключателей, сигнальных лампочек он переводил взгляд на командира корабля, на его безразличное лицо и никак не мог понять, доволен он знаниями Геннадия или постоит, послушает и преподнесет какую-нибудь пилюлю…

Доронин не сделал никаких замечаний, а коротко бросил:

- Хватит! Идемте!

Они шли дальше. Доронин то и дело останавливался и требовал показать воздушные магистрали, объяснить, где, в районе каких шпангоутов расположены балластные цистерны, и многое другое…