Иван Черных - Ночные бомбардировщики

Эльза не тешит себя мыслью, что она найдет имени [34] Ивана Хрущева, своего давнего знакомого, который до сих пор не выходит из головы и сердца. Правда, к этой неотвязной мысли она уже притерпелась: сколько раз судьба испытывала ее терпение, насмехалась над ней — на каждую встречу с прилетающими с Большой земли экипажами Эльза отправлялась с трепещущим сердцем: ей казалось, что именно в этот раз прилетит он. Но прилетал другой. И во второй, и в третий, и в десятый раз... Приходилось ей и отыскивать сбитых летчиков. Знакомого сержанта среди них не было. Но надежда встретить его не угасла. И потому, когда командир спросил, кто желает отправиться на поиски летчиков, сбитых 3 июля, она вызвалась одной из первых... Сегодня 15 июля. Прошло двенадцать дней. Эльза побывала не в одном селе, поговорила не с одним жителем, услугами которых пользовались партизаны — никаких следов. Только вот эти объявления-листовки. И странное дело: читая их, на душе у Эльзы становится теплее — значит, летчики не пойманы, либо где-то прячутся, либо пробираются на восток.

У нее разработана нехитрая, но правдоподобная легенда: она, жительница ближнего городка, забралась сюда в сельскую глухомань, чтобы выменять на свои украшения — браслет, серьги, часы — продукты. Но сельчан мало интересуют теперь побрякушки, вот и ходит она из села в село. С приближением советских войск обстановка намного улучшилась: многие из тех, кто работал на фашистов, теперь демонстративно выражают недовольство своими хозяевами.

Заходя в село, Эльза окольными путями выспрашивает, где живет нужный ей человек, на которого можно положиться, а потом уже у него узнает о всех новостях и о разыскиваемых летчиках. В Полинах месяц назад побывал Геннадий Подшивалов и познакомился там с крестьянином Феликсом Домбровским. Знакомство, правда, было

случайным, мимолетным, но что-то партизану-разведчику понравилось в поляке. Он заверил Эльзу, что на Домбровского можно положиться. Где он живет, Эльза не знает, потому, как и делала раньше, решает зайти в первую опавшую хату. Настораживает лишь то, что ни во дворах, ни в окнах не видно ни души.

Прочитав объявление, Эльза еще раз беглым взглядом окидывает заросшую бурьяном усадьбу — никого, — и идет дальше. В соседней хате кто-то мелькает в окне — занавеска колышется, — но испугавшись чего-то, прячется. То [35] же происходит и в другом доме. Значит, в селе творится что-то неладное. Эльза размышляет, как поступить: заходить к кому-нибудь или побыстрее исчезнуть? Но тогда будет мучить сомнение: не зашла, а летчики возможно именно в этом селе. И она решается. Круто и решительно поворачивает к следующей хате, будто идет к давним знакомым. На ее счастье перед ней открывается дверь и из сеней выходит пожилая женщина: темные густые волосы уложены кое-как, и морщинистое лицо с усталыми заплаканными глазами, в которых застыло безутешное горе.

— Добрый день, — здоровается Эльза, стараясь как-то смягчить свое бестактное вторжение.

— Здравствуйте, — равнодушно отвечает женщина и, словно очнувшись и только что увидев перед собой девушку, спрашивает: — Вы ко мне?

— Собственно, я хотела... но вам, видно, не до меня.

— Да уж... — У женщины текут из глаз слезы. — Говорила ему, умоляла, не слушал, а теперь вот... — Ей хочется выговориться даже чужому человеку, поведать о горе. — За что они...

Эльза смутно догадывается — забрали мужа. В последнее время фашисты устраивают в городах и селах ночные набеги по квартирам и забирают все трудоспособное население, угоняют на оборонные работы; некоторых мужчин зачисляют в армию, не брезгуя «низшей расой».

— Не плачьте. Может, все образуется, вернется...

— Вернется, — всхлипывает женщина. — Кое-кого в прошлом году забрали и — ни слуху ни духу. А теперь... и старых, и малых.

— Всех до одного?

— Прихвостней своих только и оставили.

— Это кого же? — спрашивает Эльза так, словно каждого знает в селе.

— Ежи Ковальского да Феликса Домбровского. «Как!» — чуть не вырвалось у Эльзы.

Феликс Домбровский... А Подшивалов говорил, что на него можно положиться. Она-то

ведь и шла к нему... Хотя, откуда мог знать Подшивалов — видел всего один раз. И все-таки кое-что следует уточнить, обстоятельно во всем разобраться. Вспоминается внешнее описание Домбровского: худой, болезненного вида... И Эльза возражает:

— Домбровский, я слышала, болен.

— А мой не болен? — голос женщины вдруг ожесточается. — Сколько лет от живота мается. На простокваше да [36] на киселях только и держался. Кто теперь ему будет там отваривать да процеживать?.. И не посчитались. А Домбровский... Знаем, кто справку ему

выправил. Дружок-полицай из Карелии... Частенько к нему наведывался с компанией. Кутят напропалую — по соседству живем, все видим и слышим... Вот никуда его и не забирают.

«Так, так, — думает Эльза, — значит, с полицаями и немцами дружбу водит. Что ж, таких нынче — и нашим и вашим — немало. И Подшивалова наверное хорошо встретил, а тот поверил ему. Хотя... Геннадий — опытный человек, угощениями его не обманешь... И все-таки с Домбровским надо ухо держать остро».

— Я зашла к вам, не знала, — извиняющимся тоном оправдывается Эльза, — хотела часы на продукты сменять.

— Кому они теперь, часы, нужны, — вздыхает женщина. — Не то, что на них, на белый свет смотреть тошно.

— Я понимаю, — соглашается Эльза. — Может, Домбровский позарится?

— Может, и позарится, — отрешенно и безразлично отвечает женщина.

Эльза теперь знает из слов женщины, что Домбровский живет по соседству, но по какую сторону? Как бы выпытать и это?

— А он дома? — спрашивает Эльза.

— С час назад во дворе копался. — Женщина поднимает голову и смотрит на соседский двор, что справа, в сторону, куда Эльзе идти.

— Попытаю счастья. — Эльза поклоном благодарит женщину и направляется к калитке.

Но Домбровского дома не оказалось. Одиннадцатилетний мальчуган, важно отрекомендовавшийся Каролем, сообщает, что отец косит траву за селом и указывает, где именно.

Эльза выходит за село и видит у небольшого стожка среднего роста мужчину, звенящего бруском о косу — тост. Подходит ближе. По описанию Подшивалова — он: лицо худое, желтовато-землистое, с темными впадинами под глазами — явный признак желудочного заболевания. Руки жилистые, крупные — руки труженика; прилипшая пропотелая рубашка облегает тугие мускулы, сильные бицепсы.