Иван Черных - Ночные бомбардировщики

— Угощайтесь, оцените кулинарные способности моей хозяйки!

Рядом с пирогами кто-то положил сало, яблоки, свежие парниковые огурцы. А через несколько минут стекла домика звенели от хохота. Виктор Георгиевич рассказывал такие охотничьи байки, от которых и бывалые люди за животы хватались.

Коротка майская ночь. Да и была ли она вообще? Правда, кое-кто успел вздремнуть, а любители природы вышли после горячей ухи подышать свежим воздухом, да так и остались под вышитым золотыми блестками небом, пока не обозначилась на востоке алая полоска у горизонта. Будто по команде, любители-рыболовы потянулись к озеру.

— Завтрак в десять ноль-ноль, — объявил Виктор Георгиевич. — Сбор на лужайке под дубом.

Неприметно гаснут звезды. Тишина. А деревья так благоухают, что голова кружится.

Виктор Георгиевич встал рядом с Пинчуковым. Размотали удочки. На зеркальной глади заплясали поплавки.

— Не зевай, пилот, — весело подмигнул Виктор Георгиевич и заметил, как мгновенно помрачнело лицо лейтенанта. Потом разговорились.

— Не получается у меня с техникой пилотирования, когда с командиром эскадрильи лечу, — сказал лейтенант. — Нервничаю, ошибки допускаю...

Тоже мне летчик, — улыбнулся Виктор Георгиевич, — А я-то его центральным нападающим оставлял за себя... Надо, брат, управлять своими нервами.

Но для себя Виктор Георгиевич мысленно завязал узелок на память, решив поговорить с командиром эскадрильи [171] и лично проверить технику пилотирования Пинчукова.

Около десяти часов у дуба стали собираться рыболовы. Снова запылал костер, заплясали на траве серебристые караси. Пришли все, за исключением Валерия и Петра.

Улов был неплохой, начались снова веселые разговоры, и к озеру больше никто не пошел.

Валерий и Петр вернулись к домику перед самым отъездом, неся полные садки рыбы. Когда у них спросили, что же они на уху не пришли, Валерий как ни в чем не бывало ответил:

Такой клев был, что и есть не хотелось.

Каждому заядлому рыбаку понятен спортивный азарт: трудно оторваться от удочки, когда рыба, как говорится, сама на крючок лезет. «Но только ли азарт руководил Валерием и Петром?», — размышлял Виктор Георгиевич. Внезапно пришла озорная мысль.

— Вот так новички-рыбачки, — весело сказал Виктор Георгиевич, — обставили признанных мастеров. А Пинчуков наш — ни хвоста, ни чешуи... Сбросились мы тут для него по парочке, чтоб жена в другой раз отпустила.

Валерий потянулся к садку.

— Напрасно, — сказал Петр. — На то и пословица: «Без труда не вынешь рыбку из пруда»... Ее тоже искать надо. Я столько отмерил по кочкам да по болотам.

Да, вот такими были тогда некоторые его ведомые. Правда, с того времени прошло почти пять лет, и Виктор Георгиевич приложил немало сил, чтобы приобщить некоторых единоличных лейтенантов к коллективу. Были и новые поездки на рыбалку, и беседы, и приглашения домой. и совместно проведенные вечера в Доме офицеров. Валерий и Петр заметно изменились. Стали участвовать в художественной самодеятельности, внимательнее и добрее относиться к товарищам. Однако не так легко перековать характер человека, избавить его от старых привычек. Одно дело, дать два карася или одолжить пятерку, и совсем другое — купить молодоженам гарнитур, который летчики решили подарить своему товарищу. Как отнесутся к этому Валерий и Петр? Можно, конечно, обойтись и без них, но это опять послужит поводом для разговора в коллективе, осложнит взаимоотношения. Нельзя было и идти против воли большинства.

Свадьба была шумной и веселой. Молодоженов пришли поздравить все. Сияющего от счастья старшего лейтенанта Петренко и его смущенно улыбающуюся невесту засыпали [172] цветами. Среди гостей были Валерий и Петр. Виктор Георгиевич уже знал — они одними из первых поддержали предложение купить в подарок мебельный гарнитур. А когда стали чествовать молодоженов, командир немало удивился — Петр, ко всему, вручил им и транзистор...

Люди, люди! Как сложны бывают они и непонятны в своих поступках и как неожиданно порой раскрываются в них замечательные человеческие качества... Неожиданно ли?! А сколько было передумано, переговорено, сколько потрачено сил и нервов? Сколько пролито пота, чтобы одним помочь найти себя, других удержать от падения, третьим просто вернуть веру в свои способности.

После откровения Пинчукова на рыбалке Виктор Георгиевич поговорил с его командиром эскадрильи.

— Не подходит он для истребителя-бомбардировщика, — уверял майор. — Не хватает у него дерзости и хладнокровия.

Полковник — это звание ему присвоили недавно — сам полетел с летчиком. Действительно, Пинчуков не блистал техникой пилотирования, особенно при выполнении

сложных фигур. Виктор Георгиевич показал ему одну фигуру, другую, а затем попросил повторить. Пинчуков выполнил неплохо.

— Еще разок, — сказал командир. — Для закрепления. И сразу на вторую переходи, более сложную...

С каждым разом летчик действовал увереннее и смелее.

На земле Виктор Георгиевич посоветовал командиру эскадрильи:

— Прежде чем требовать от летчика дерзости, надо научить его мастерству.

Через год Пинчуков стал превосходным летчиком и толковым командиром звена. А спустя некоторое время его, как отличника боевой и политической подготовки, послали учиться в академию...

Судьбы многих офицеров переплелись с судьбой их командира, Виктора Георгиевича Романова. Возмужала, стала зрелой молодежь.

Говорят, наиболее ярко человеческие качества проявляются в те моменты, когда на весах судьбы лежит и жизнь, и честь. Такие моменты не раз выпадали на долю Виктора Георгиевича и его подчиненных.

Однажды, возвращаясь с задания, полковник Романов [173] попал в исключительно сложную обстановку. Аэродром внезапно закрыло низкими облаками, из которых посыпал густой снег. Идти на запасной аэродром — не хватило бы топлива. Полковник стал заходить на посадку. С трудом пробил облака. Впереди сквозь серую пелену показались расплывчатые огни взлетно-посадочной полосы.

— Включите прожекторы! — приказал полковник. Вспыхнул яркий луч и ослепил летчика — прожекторист, измерявший до этого высоту облаков лучом прожектора, перепутал направление. А до земли — считанные метры. Малейшая ошибка или неточность и произойдет непоправимое. В подобной ситуации мешкать нельзя. И никто не осудит летчика за то, что он оставит машину. Жизнь человека дороже всего. Но Виктор Георгиевич даже не думал об этом. Все его мастерство, все силы и нервы были направлены на одно — посадить самолет. Требовалось исключительное хладнокровие, мужество и летное искусство. И они нашлись у командира. Он блестяще приземлил машину.

А спустя некоторое время экзамен держали многие: на учениях была поставлена трудная задача — поддерживать наступающие сухопутные войска с воздуха, подавлять и уничтожать на поле боя танки и артиллерию «противника».