Иван Куренков - Генерал медицинской службы

Ганс был на особом счету у подпольщиков, возлагавших на талантливого ученого большие надежды. Работая в лаборатории профессора Геймана, он находился вне всяких подозрений и мог передавать в подполье все, что касалось чудовищных замыслов бактериологической войны.

Именно друзья подсказали Штаркеру: хорошо бы проникнуть в бактериологический институт в Познани, в самое логово рейхсарцтефюрера Блюменталя, и теперь молодой ученый строил варианты этой опасной и трудной операции.

Ганс родился в Советском Союзе. Его отец — Альфред Штаркер, инженер, работал на одном из заводов Урала. То, что отец был не только инженером, но и тайным агентом старой немецкой разведки, Ганс и не подозревал. Отец восторженно встретил приход к власти фашистов и дал понять, что будет работать и на третий рейх. Нацисты приняли во внимание желание Штаркера-старшего, и соответствующие органы поручили ему собрать сведения о военных объектах на Урале. Было и еще одно очень деликатное задание: не препятствовать подрастающему сынку Гансу близко общаться с русскими мальчишками, чтобы в будущем из него получился полноценный разведчик, умеющий говорить по-русски без малейшего акцента. Так что Ганс беспрепятственно играл с мальчишками в бабки, ловил в речке пескарей, ходил по грибы и ягоды.

Немец по рождению, он говорил по-русски едва ли не с четырехлетнего возраста так, что трудно было придраться. Семи лет пошел учиться в русскую школу (опять же с ведома фашистской разведки). От родителей Ганс унаследовал чисто немецкую аккуратность. В школе отличался прилежанием. Немецким языком владел столь же успешно, как русским. Порой мать Ганса, фрау Марта, возмущалась тем, что отец позволяет сыну близко общаться с русскими мальчишками, но отец не уставал повторять о пользе подобных знаний…

— Мы с тобой не очень богатые люди, — говорил он. — И мы не сумеем дать сыну высшее образование в Германии. Но тут, в Советском Союзе, он бесплатно окончит любой технический вуз. Станет инженером и будет получать на том же заводе, где я работаю, большое жалование. Накопим с ним денег и уедем на родину…

Фрау Марта успокоилась. Она всегда мечтала о богатстве.

Прививая вкус сыну ко всему русскому, отец, не обладавший большим воображением, не догадывался, что любознательный мальчик, общаясь с пионерами, впитывал в себя совершенно другое мировоззрение.

В 1934 году органы государственной безопасности отметили в своем досье, что инженер Альфред Штаркер проявляет слишком большой интерес к объектам, которые не входят в сферу его инженерной деятельности. Директор завода деликатно сказал Альфреду Штаркеру, что он очень благодарен ему за работу на заводе, но… на его место приехал свой — советский инженер. Надо же растить и своих специалистов!

Штаркер побледнел: рушились его планы. Надо было уезжать в Германию.

И вот в 1934 году семья Штаркера вернулась на землю отцов. Этой родины Ганс не знал. Он не мог принять нацизма, но, уступая настояниям отца, вступил в «Гитлерюгенд». Чтобы не казаться среди воинствующих юнцов белой вороной, Ганс маршировал под дробь барабанов, но все чаще ловил себя на мысли: во имя чего?..

Блестяще окончив медицинский факультет Берлинского университета, он, как сын благонадежного отца, выдворенного большевиками из Советского Союза, очутился в епархии профессора Геймана и вскоре стал его любимым учеником. Пытливый и энергичный молодой врач нравился Гейману.

«Чего это я понадобился шефу, ни свет ни заря?» — размышлял Ганс, направляясь в то утро в лабораторию.

Поднявшись на второй этаж, позвонил. Дежурный бактериолог остановил на нем покрасневшие от бессонницы глаза:

— Что стряслось, Ганс?

Штаркер пожал плечами.

— Пока еще не стряслось. Доброе утро, Франц. Шеф получил шифровку из Познани и поднял меня телефонным звонком с постели. А я….

Он не успел договорить, в дверях пропускника возникла тушеобразная фигура шефа.

— Не удивляйтесь столь раннему вызову, мой друг! — сказал Гансу профессор Гейман. — Сегодня мы начнем не с обычного осмотра пробирок и морских свинок… Прошу ко мне!

В кабинете он вручил Штаркеру расшифрованную радиограмму с таким торжественным видом, словно делал это по поручению самого господа бога. Содержание радиограммы было кратким: «Направляйте Ганса Штаркера Познань».

Толстое лицо Геймана просияло.

— Сам рейхсарцтефюрер Блюменталь приглашает вас работать к себе в институт.

— В качестве кого? — непроизвольно вырвалось у Ганса.

— Кого? — рассмеялся Гейман. — Ну, хотя бы в качестве научного сотрудника института. — И, взяв ученика под руку, подвел его к креслу. — Это для вас большая честь, мой друг. Я горд, больше того — завидую вам!..

Уже стоял день, жаркий и душный, когда Ганс Штаркер покинул лабораторию. Он был в смятении: что же это? Ужель сбывается, наконец, то, о чем он столько мечтал?.. Улицы, которыми он шел, уже не блестели чистотой, как обычно; редкие прохожие, попадавшиеся ему навстречу, торопливо пробегали, поглядывая на чистое небо: опасались налета союзной авиации, которая все чаще и чаще тревожила столицу гитлеровского рейха.

Штаркер миновал станцию подземки у Александерплац. Неподалеку зеленел небольшой сквер, пустовавший в этот час. Ганс не раз сиживал здесь. Он вошел в узенькую аллею, прислушиваясь к хрусту гравия под ногами, и выбрал скамью в самом конце.

Итак, настала пора действовать! Прежде всего необходимо немедленно связаться с друзьями. Его последняя информация о чудовищных экспериментах в профессорской лаборатории оказалась самой ценной из всего, что он сообщал антифашистскому подполью. По тайной рации зашифрованная тревожная весть пересекла линию фронта и попала к русским товарищам.

Оглянувшись, Ганс зашел в телефонную будку, позвонил по условленному номеру и вызвал на связь своего человека. Он стал особенно осторожным после того, как по городу прокатилась новая волна арестов. Но сейчас… Сейчас было крайне необходимо связаться с подпольем и сообщить, что завтра он уже будет у Блюменталя, на его страшной фабрике микробов…

На аллее появился человек в темных очках — связной. Ганс поднялся навстречу.

— Еду работать в Познань!

Человек понимающе кивнул и скрылся.

Итак — Познань…

Уже третий месяц Ганс Штаркер находится здесь, в институте рейхсарцтефюрера Блюменталя. А сегодня — новость: прилетел из Берлина Гейман. К чему бы это? Уж не собирается ли рейхсарцтефюрер приспособить к своей адской кухне и этого борова? Конечно, ему самое место на испытательном полигоне и в экспериментальной клинике, там, где живые превращаются в мертвых, исчезая бесследно! В таких делах Гейман незаменим…