Иван Бережной - Два рейда

При осуществлении этого маневра главное — правильно оценить создавшуюся обстановку и не прозевать подходящего момента.

Неудачи приводят в ярость немецкое командование, заставляют его нервничать, спешить, а при спешке неизбежны ошибки…

Сейчас над партизанской дивизией нависала угроза окружения на сравнительно малой территории. Дальнейшая задержка в Майдане-Сенявском была нецелесообразной. Предстояло решить — куда податься. Над этим и размышляли Вершигора и Войцехович. Перебирали один вариант за другим, обсуждали, спорили, прикидывали все «за» и «против», отвергали их, принимались за новые.

Можно пойти на юг к железнодорожной магистрали, в самую гущу фашистских фронтовых тылов, но там действует генерал Наумов. Придем — все его карты перепутаем. На север? Там густая сеть железных дорог, есть где поработать. И местность, судя по карте, подходящая. Воспротивился Вершигора: «Не время!»

Командир дивизии был склонен продолжить рейд за реку Сан. На карте этот район выглядел зеленым треугольником, ограниченным реками. Он тоже имел свой плюсы и минусы. Хотя объекты для нанесения ударов заманчивы, зато весь район, пересеченный сеткой шоссейных дорог, зажат крупными реками Саном и Вислой, окружен железными дорогами, а это ограничивало возможности для маневра. Не следовало сбрасывать со счета Сандомир, Дембицу, Жешув и Ярослав с их гарнизонами. Здесь может получиться похуже, чем в «мокром мешке» между Днепром и Припятью.

Памятно было и предостережение комиссара Руднева: «Прежде чем войти в эту обитель, подумай, как из нее выйти». В данном случае следовало над этим задуматься серьезно.

Всё должны были учесть, взвесить командир и начальник штаба.

Вершигора был настойчив:

Волков бояться — в лес не ходить… Мы должны идти не туда, где легче, а туда, где можно больше пользы принести наступающим советским войскам. Трудно будет? Не спорю. Возможно, тяжелее, чем в Карпатах. Зато подумайте, какой эффект! Выведем из строя железные дороги Ярослав—Краков, Дембица—Сандомир, Пшеворск—Розвадув. Подберемся к Сталевой Воле и покончим с военным заводом… Установим тесные связи с местными партизанами. Когда станет невтерпеж — рванем за Вислу…

План был заманчивым и многообещающим. Беспокоил лишь вопрос — удастся ли туда прорваться. Противник опасался нашего проникновения за Сан и Вислу и, конечно, принял надлежащие меры предосторожности. Кроме того, река Сан представляла серьезное препятствие. Мостов мало, да и те сильно охранялись. Мы могли рассчитывать только на брод.

Вершигора и Войцехович понимали — придется тяжело. Но мы и не искали легкого пути, а к трудностям партизанам не привыкать…

Чаша весов склонялась то в одну, то в другую сторону. Окончательное решение созрело с возвращением разведчиков, побывавших за Саном.

Послышался стук в дверь, и в хату вошел командир взвода разведроты Антон Петрович Землянко. Массивный, краснощекий, он неуклюже наклонился и переступил через порог. Выпрямился, обвел взглядом присутствующих и, обращаясь к Вершигоре, доложил:

— Вернулись!

— Кстати… Садись, Петрович, рассказывай, — обрадовался Вершигора. Он с особым уважением и доверием относился к этому неторопливому, рассудительному разведчику.

Прежде чем начать доклад, Землянко снял и отряхнул ушанку, бросил небрежно: «Мокропогодица», затем сел на табуретку, зажал между колен автомат, вынул из планшетки потрепанную карту и расстелил ее на столе.

— Можешь пользоваться картой начальника штаба, — разрешил Вершигора.

— Если позволите, доложу по своей, — сконфузившись, попросил Землянко. — Привык.

— Как хочешь, только не тяни…

Землянко кашлянул в кулак и начал без предисловий:

— Сан переплыли на лодках. Вот здесь, — указал на карте восточнее Лежайска. — Укреплений на левом берегу не обнаружили. В Лежайске, Соколуве, Руднике — сильные гарнизоны. В селах полиция. Местность пересеченная, бугристая, лесистая.

— Значит, река не замерзла? — В голосе Вершигоры почувствовалась тревога.

— Нет. Местные жители говорят: при оттепелях иногда разливается… Брод отыскали южнее Лежайска, но погода, пожалуй, может попортить. Мост у Кшешува сильно охраняется. К Сталевой Воле пробраться не удалось. Подступы прикрыты заставами. От поляков узнали: в урочище Лентовня большие немецкие склады русских боеприпасов…

— Где, где? Уточните, — заинтересовался Петр Петрович.

Разведчик указал на рощу вблизи села Лентовни и добавил:

— Охрана слабая. Вот только железная дорога рядом. Могут подкрепление подбросить.

Склады заинтересовали командира и начальника штаба. Наши запасы подходили к концу. Уже несколько дней ждем самолетов с Большой земли, но они почему-то не прилетают. Скоро придется палками воевать. За последнее время некоторые подразделения отечественное оружие заменили трофейным, запас которого мы возили в обозе на всякий случай, И вдруг склады! Решено. Мы идем за Сан.

— Задание выполнили хорошо. Передайте мою благодарность всему взводу. Можете отдыхать, — сказал Петр Петрович.

— Слушаюсь, — поднялся Землянко. Сложил карту, спрятал ее в планшетку и, не торопясь, вышел из хаты.

Через полчаса полки получили приказ на марш.

28 февраля 1944 года в 19.00 покинули Майдан-Сенявский и направились к реке Сан. Предполагалось совершить пятидесятикилометровый переход. Реку Сан преодолеть вброд на участке Пшиховец—Ильня; выйти к Лентовне, внезапным ударом разгромить немецкую охрану и захватить склады.

Однако погода внесла свои коррективы. С вечера повалил мокрый снег, а ночью пошел дождь. Дороги превратились в кашу, по оврагам побежали ручьи. Люди и лошади выбивались из сил. График марша нарушился. Вместо 29 февраля по графику в Домбровицу Дужу колонна вошла незадолго до рассвета 1 марта. Здесь нас ждал еще один неприятный сюрприз. Сан разлился.

Выбранный нами брод у Пшиховца оказался непроходимым. Других вблизи не было. Строить наплавной мост через бурную реку — дело трудное. Да и немцы не позволят. Вынуждены задержаться на дневку в Домбровице Дуже, Вульке Ламаной и Ожаннах Сенявского повята.

Первый полк и штаб дивизии остановились в Домбровице Дуже. Мы завели такой порядок, что ни командир, ни комиссар, ни начальник штаба и никто из офицеров штаба полка не отдыхали, пока не выставлено надежное охранение и не расположены раненые и подразделения.

Так было и на этот раз.

Наступило утро, когда я возвратился из батальона Тютерева. В доме ксендза, отведенном под штаб, меня ждали товарищи. Хозяин наш оказался человеком гостеприимным и разговорчивым. В отличие от ксендза Яна, который приходил к нам с майором Зомбом, он понимал, что свобода для польского народа может прийти лишь с победой Красной Армии. Поэтому одобрял дружбу польских и советских партизан…