Константин Рогов - Годы

Езду в воинском эшелоне любят почти все. И знаете за что? За неторопливость, за возможность проехать на открытой платформе, с которой видно вокруг на 360 градусов, или ехать у открытой двери товарного вагона, спустив ноги, за чувство свободы, какой-то отрешённости от постоянных забот, особенно командирских. Тех забот, которые прямо таки, преследуют командира всю его долгую командирскую службу, даже во время отпуска.

Да, я очень любил езду в воинском эшелоне. И в тот раз я ехал, как и все командиры штаба дивизии, в классном вагоне, но частенько перебирался в вагон, где везли штабных лошадей, и подолгу там сидел на тюках сена, бездумно глядя на весенние поля. По этому поводу мои товарищи даже шутить принимались. Это потому, что Рита однажды передала через своего «поверенного» капитана Щиглика, что и ей хочется проехаться, сидя на тюке сена.

А вот полковник Морев, начальник артиллерии дивизии, тот любил ехать в санитарном вагоне-изоляторе, в котором больных не было, но была старший фельдшер Вера. И меня, однажды, когда я проходил мимо этого вагона, зазвали туда. А пока я раздумывал, стоя у вагона, Вера успела рассказать весьма смелый анекдот, на который из вагона ответил смехом сам Морев.

— Вы что, заразный? Или репер пристреливаете? — пошутил я.

— Забирайся, увидишь!

Вера то и дело выглядывала из вагона, и я спросил:

— Не майора ли Дмитриева выглядываете?

— Очень он мне нужен! Для вас постаралась и пригласила одну девушку знакомую.

Пришла Лиза Швец, машинистка 4-ого отделения, миниатюрная такая, стройная. Но я, сославшись на дела, ушёл на первой же остановке.

На станции Ворошиловград (Луганск) эшелоны встретили товарищи, посланные вперёд. Штабу и штабным подразделениям предоставили два больших административных здания на Ново-Светловской улице. Мой прогноз, что штабу отведут клуб КОР, где в прошлом размещался штаб 261-й стрелковой дивизии, не оправдался. Приехали мы утром, и к середине дня успели устроиться на новом месте. И устроиться весьма недурно, в двухэтажной школе, где располагались отделения штаба и штаб артиллерии дивизии, было даже пианино. Правда, список играющих на этом инструменте ограничивался только старшим лейтенантом Мельником и Ритой Уманской, но тем не менее.

Моему коноводу не понравилась отведённая мне на постой квартира, и он обратился ко мне за разрешением поискать другую.

— Квартира, конечно, близко, напротив штаба, вон в том доме, что в окно видно. И ничего так, чистенькая. А всё же вам не подходит. Пусть в ней комиссар Шипулин живёт, он всё же вас постарше.

— Хм! Чем же она тебе не понравилась?

— Хозяева там неподходящие.

— А я слышал от коменданта, что хозяева приветливые.

— А я и не говорю ничего плохого. А только вы придёте на квартиру отдохнуть, а тут вам расскажут, что «что-то у меня поясница отнялась, к дождю должно».

Я рассмеялся. Михаил очень похоже передразнил какую-то собирательную старушку.

— Да разве не всё равно мне. Пришёл, переспал и на работу?

— Всё равно, молодая хозяйка лучше. Старухи, они от старости жадные.

— Ну, если ты их так не любишь, то так и быть, ищи другую квартиру.

— А я уже нашёл. Видите тот дом, что нам отдали? Сзади его есть пристройка, а в ней квартирка на две комнаты и веранда. И лошадей поставить место найдётся. В квартире чисто. Для вас кровать с сеткой. В спальне будете спать, я договорился с хозяйкой.

— Я в спальне, а хозяйка где? — удивился я.

— А хозяйка с дочкой в комнате. У хозяйки дочка Тамара, шесть лет. А хозяйка — Дуся, Дуся Орлова. Да что там, хорошо вам будет. Посмотрите?

— Некогда мне, да и неудобно как-то. Иди, располагайся.

Ближе к вечеру мы с батальонным комиссаром Косьмой Ворсонафьевичем Шипулиным, бывшим комиссаром медсанбата, пошли по местам расположения связистов, разведчиков, химиков и посмотрели, как они устроились. Здание, отведённое для них, было большим, но не полностью отстроенным внутри. Побывали мы и на кухне АХЧ, а затем отправились посмотреть ближайшие улицы. Узнали, что политотдел обосновался рядом с нашим будущим обиталищем, доме № 6. Шипулин предложил, что по нашему теперешнему адресу, Ново-Светловская — 8, наши родные могут давать телеграммы, на полевую почту телеграммы не принимались, вернее, они приходили по почте как простые письма. Зашли и в дом, где по приезде должен был расположиться генерал Замерцев И. Т. Дом был большой, и в нём хозяева отвели генерала отдельную комнату.

— Весело будет комдиву. Четыре невесты в доме, целый выводок, — пошутил Шипулин. — В других домах невест поменьше.

Дело в том, что в городе было много эвакуированных женщин.

Второй день начался с неприятностей. Комиссар дивизии Денисов сделал мне нагоняй за плохое размещение командиров управления.

— Вы заботитесь только о себе, вам безразлично, как устроились командиры штаба и как их будут обслуживать!

— Товарищ старший батальонный комиссар, непонятно, о ком идёт речь? — спросил майор Дмитриев.

— Вам непонятно? Возьмём медпункт. Ему отвели плохое помещение, к тому же далеко. По-вашему, нормально, если заболевшие будут ходить в поисках врача? — Денисов обвёл глазами помещение, это была квартира Дмитриева: — Себя не обидели! Если к вечеру не переведёте медпункт в лучшее помещение поближе к штабу, я прикажу под медпункт занять вашу квартиру!

С этим Денисов, в сопровождении Шипулина, ушёл.

— Он прекрасно знает, что квартирьером был начхим. А всё из-за бабы! — в сердцах воскликнул Алексей. — Для приличия нашёл бы хотя бы один факт «бездушия»!

Придя в штаб дивизии, не обращая внимания на находившихся в помещении командиров, я во всеуслышание приказал коменданту штаба:

— Запомните, впредь врача Анну Ивановну, где бы мы в последующем не располагались, селите рядом с комиссаром дивизии. За это в Изюме вам уже попало, но вывода вы не сделали!

— Товарищ майор, квартирьером был капитан…

— Он мог не знать таких деталей и, поэтому, вы должны были проверить, как удовлетворена Петренко. Самое важное, это расположить медпункт так, чтобы командиры часами не искали его по улицам города. Вот Иванченко, начальника шифровального отделения, того можно загнать подальше… Ясно вам?

Я знал, что комиссару дивизии будет доложено о «нагоняе» коменданту, хотя бы от батальонного комиссара Шипулина, по должности. Но я напрасно «грешил» на своего комиссара. 24 декабря 1967 года К. В. Шипулин, подполковник в отставке, писал мне:

…«В штадив я прибыл 17 марта (1942 года), а 22 апреля мы прибыли в Ворошиловград… 25-ого Денисов вызвал меня по сугубо „служебному“ вопросу. Когда я доложил о своём прибытии, он пригласил меня сесть, и задаёт вопрос, почему у меня(!) санчасть штаба дивизии, его п. п. ж. рыжая врач 3-го ранга, не имеет квартиры. Я скрепя сердце ответил, что прибыл в штаб дивизии не квартирмейстером»…