Константин Рогов - Годы

— А что ты, Иван, не приехал за мной на машине? — поинтересовался я.

— Они же не специально за вами приехали, но обещали подождать.

Только вечером следующего дня мы выбрались из Орджоникидзевской. Днём начался первый осенний дождь, и автомашина долго ползла на Сунженский хребет. И во второй эшелон 337-й стрелковой дивизии прибыли только к 22 часам. Было темно и грязно. Я вышел, не зная куда направиться, но тут же был окликнут командиром роты связи Пупковым.

— Сюда, товарищ майор! Здравствуйте, с приездом!

— Привет, Пупков! Спасибо.

— Это просто замечательно, что вы опять к нам.

Конечно, всё складывалось отлично. Я прибыл домой! Меня уже ждал ужин, во время которого приходили полузнакомые и незнакомые товарищи, и поздравляли с приездом. Кто-то сразу пытался решить служебные дела. Создавалась иллюзия, что я временно отсутствовал и вот вернулся, и со мною можно решить те вопросы, которые не мог решить мой заместитель.

После ужина поехали на КП, для которого западнее станицы Вознесенской был оборудован земляной городок. Автомашина остановилась внизу, и мы с Пушковым начали подниматься вверх к КП, пока нас не остановил оклик.

— Стой, кто идёт?! Пропуск!

— Пропуск «Мушка»! — не задумываясь ответил я, так всегда отвечал Алексей Дмитриев в 255-й стрелковой дивизии.

— А-а, это вы, товарищ майор! Приехали?

— Приехал… Кажется, шифровальщики?

Шифровальщики охранялись одними и теми же, специально подобранными, красноармейцами.

— Так точно! Выходит, узнали, товарищ майор?

— Узнал.

Мы расстались с часовым у шифротдела довольные друг другом.

Пупков провёл меня в землянку начальника штаба дивизии по глубокой траншее. Вернее, по ходу сообщения — «центральному проспекту имени Дементьева», как мне на ходу объяснили. От которого было ответвление к землянке начштаба.

Начальник штаба майор В. В. Гладышев-Лядов, флегматичный с виду, не высказал удивления в связи с моим появлением и сразу стал вводить в курс дела. Показал оперативную карту с нанесёнными на ней обороняющимися частями и в нескольких словах охарактеризовал работу штаба. Затем Гладышев предложил мне пройтись по землянкам, чтобы познакомиться с работниками отделений и на месте выслушать доклады их начальников.

— Пожалуй, вначале мне надо доложить о прибытии комдиву! — решил я.

— Его нет. Он на НП.

— Связь с НП есть?

— Вот телефон. Прямой. Вначале позвоню я, — сказал Гладышев.

— Знаете что? Лучше позвоню я. Хорошо?

Полковник Дементьев отозвался сразу же.

— Товарищ полковник! Гвардии майор Рогов прибыл в ваше распоряжение!

— Прибыл? Здравствуй. Знакомься там, приду — поговорим. Вот что, — немного помолчав, решил комдив: — Тебе все знакомы, не тяни, сразу же приступай к исполнению своих обязанностей. Передай трубку или сам скажи моё пожелание Гладышеву.

— Есть, сказать Гладышеву!

Я положил трубку и передал распоряжение комдива Гладышеву.

— Приказано не тянуть, скорее включаться в работу. Так что, обойдём хозяйство и пишите бумагу о приёме сдаче.

И мы пошли в оперативное отделение. Пока шли, майор рассказывал о начальнике оперотделения капитане Гаевом.

— Призван из запаса, учительствовал. Служил в штабе ещё в гражданскую войну. Ему трудно. Он старое забыл, да и не то нынче время.

В землянке оперотделения, основного организующего центра штаба, было светло. Ярко горели электролампочки, подключённые к танковому аккумулятору. Когда мы вошли, все встали с подчёркнутой готовностью. Вперёд вышел старший лейтенант Ленков.

— Здравия желаю товарищ майор! Оперативное отделение закончило составление оперативной сводки, сейчас чешет языки. С приездом вас!

Майор Гладышев-Лядов гневно выпрямился. Вместо официального доклада допущена такая вольность.

— Здоров будь, Ленков — и я пожал ему руку. — Как вы тут без меня жили? Яштылов, здравствуй. Привет Рябикину, нашему непревзойдённому топографу. Ага, и Медведев здесь. Всё делопутствуешь?

Медведев, пожилой грузный человек, ведал делопроизводством штаба.

Гладышев смотрел непонимающими глазами, но я не спешил объяснить в чём тут дело. Правда, вольность, допущенная Ленковым при докладе, и мне не совсем была понятна.

— Катя, здравствуй! Машинка в порядке? А ты, как всегда, с операторами, товарищ Федоровский?

Старший лейтенант Федоровский был начальником отделения тыла.

Поздоровался я и с телефонистами роты связи, знакомыми мне.

Все были оживлены, стали задавать мне вопросы. Майор Гладышев решил, что я бывал в дивизии по делам службы, но ему объяснили:

— Майор Рогов, наш бывший начальник штаба в 228-й стрелковой.

Пришёл лейтенант Авдеев, за ним майор Денежкин А. Л., помощник командира роты связи лейтенант Хохлов, начальник штаба артиллерии майор С. Иванов (в 228-й стрелковой дивизии он был начальником штаба 669-го артполка у майора Гребенникова), начальник шифровального отделения старший лейтенант Кузнецов с помощником, начальник АХЧ техник-интендант Иголкин Н. М., и другие работники штаба и управления.

А дальше бойцы начали вспоминать минувшие дни…

Майор Гладышев вскоре ушёл, проговорив:

— Я вижу, что больше здесь не нужен. Вы в курсе дела. Пойду готовить приказ о приёме-передаче.

Долго ещё не смолкали смех и шутки. Пришла и женская часть штаба и управления: переводчица, машинистка политотдела и сотрудница полевой почты. Между всякими разными разговорами вклинивались служебные дела, по которым я отдавал распоряжения. Тем более, что «народ» обращался ко мне с подчёркнуто деловым видом, так, как будто я и не отлучался на три месяца. Принесли сводки с заделанной уже моей подписью.

— Подпишите, товарищ майор, всё равно вы теперь наш начальник штаба. У Гладышева настоишься, пока подпишет. Привык в своём военкомате! И, вообще, не подступиться к нему!

— Подлизываетесь, уважаемые! И не стоит лягать майора Гладышева, как то описано в басне Крылова.

Я сказал это потому, что Ленков сговорившись с другими, построил свой доклад в таком «вольном» стиле из желания досадить Гладышеву. Уж очень тот бал официален.

Лишь через 23 года, работая над документами в архиве в Подольске, я узнал причину замены Гладышева, прочитав приказ войскам 9-ой армии № 0020 от 25 сентября 1942 года. Он был снят и назначен на должность с понижением «за бездеятельность и отсутствие руководства подчинёнными штабами». Неофициальная причина может быть сформулирована так: неумение жить с подчинёнными (и начальством!) на основе взаимопонимания, доброжелательности, доверительности.

Возвратившись в землянку, я позвонил комдиву: