Макар Бабиков - Отряд особого назначения

В шесть часов утра подлодка вернулась к месту высадки. Идти на берег на этот раз собрался Сутягин, захватив оставшийся груз разведчиков. Взял весло, которое за ночь выстругали из доски. Договорился с командиром лодки: если к рассвету не управится, его снимут завтрашней ночью. Однако и его быстро сносило в сторону, хотя он изо всех сил правил шлюпку наискосок к берегу. Грести одним веслом наперерез было тяжело. Весло сломалось. Шлюпку несло на отмель, там накатная волна ее наверняка бы опрокинула. Сутягин напряг последние силы, греб обломком весла, стремясь не попасть на отмель. Посигналил фонарем. Подлодка приблизилась к нему. Швартового конца ни на шлюпке, ни у моряка, что стоял, держась за леер, и готовился принять шлюпку, не оказалось. Волной шлюпку подкинуло, ударило о борт подлодки и перевернуло. Сутягина, шлюпку и часть груза моряки выловили баграми, подняли на палубу. Тюки с тяжелым грузом утонули.

Снова ушли в море.

В следующую ночь шторм так разгулялся, что приблизиться к берегу оказалось немыслимо, да и держаться в надводном положении в открытом море было тяжело: лодку бросало волнами как скорлупку. Уходили под воду и зависали на глубине или лежали на грунте. К вечеру шестнадцатого февраля шторм утих, только «мертвая зыбь» еще раскачивала покатую волну.

Приблизились к Мегерею менее чем на два кабельтовых, ближе подходить не рискнули из-за подводных рифов. Теперь Сутягин собрался идти на шлюпке вдвоем с помощником командира лодки Шипиным, попытаться переправить оставшееся продовольствие и имущество.

Два командира оттолкнулись от борта и навалились на весла. Но и на этот раз до берега дойти не смогли, чем ближе к береговым утесам и отмелям, тем сильнее, яростнее кидалась волна. Повернули обратно.

Еще через сутки, следующим вечером, опять подошли к берегу, но уже в подводном положении. Лодка коснулась грунта. Всплыли. Сигнальным фонарем несколько раз посветили к тем береговым обрывам, куда ушли шлюпки вечером четырнадцатого. Но в ответ ни звуков, ни проблесков.

Ушли в Порсангер-фьорд. Там и попали под таранящий лодку миноносец. Вот все, что мог доложить Сутягин.

— Сколько разведчики смогут продержаться без дополнительного продовольствия? — спросил командующий.

— У каждого разведчика был при себе запас на аварийный случай. Но едоков на берегу вместо трех стало пять.

— Значит, продукты у них уже кончились. Во что одеты краснофлотцы с лодки?

— Налегке, чтоб сподручнее управляться на шлюпках: обычное матросское рабочее платье, сапоги, фуфайки, шапки. Могли сохранить и рукавицы, хотя при погрузке и гребле их нередко сбрасывают. На подлодке остались меховые костюмы, валенки, лыжи, легкие сани и еще много всего.

Головко высказал предположение, что взять переправщиков из личного состава подводной лодки придумал Сутягин. Это не предусматривалось планом операции. Он, Головко, отлично помнит, что на резиновых лодках обязаны были работать разведчики, а не подводники.

— Именно так, — подтвердил Визгин. — У нас есть люди, умеющие хорошо орудовать веслами, но неспокойное море заставило Сутягина прибегнуть к помощи экипажа.

— Вы не оправдывайте Сутягина. Дополнительно разберитесь в деталях.

Командующий поинтересовался, есть ли какие-либо сведения о группе разведчиков, оставшейся на берегу?

— Пока никаких, товарищ командующий, — ответил Визгин.

— Дайте задание слушать немецкие, норвежские и финские радиопередачи. Может, еще что-то прорвется. Если не выйдут на связь разведчики, что-нибудь обнародуют немцы, финны или норвежцы. Прикажите следить за их прессой, вдруг появится какой-нибудь материал. Держать это на жестком контроле и докладывать мне. Надо также подобрать аварийно-спасательную группу, срочно ее подготовить, экипировать. Предупредите всех, чтобы никакой болтовни, особенно об обстоятельствах исчезновения двух краснофлотцев. Надо о случившемся донести в Центр. О таких событиях мы не имеем права молчать. К тому же Центр может найти возможности помочь разобраться в этой нелепейшей истории.

— Проект радиограммы заготовлен, пойдет сегодня.

Командира бригады подводных лодок и начальника разведотдела обязали взять ото всех, кто участвовал в высадке, объяснения и тщательно проанализировать их. Следует поинтересоваться, не дошли ли до группы, работающей на Нолнесе, какие-нибудь слухи.

Командующий напомнил Визгину, что еще до операции он строго-настрого предупреждал: при любых обстоятельствах не допустить, чтобы противник смог использовать радиопередатчик для ложной информации. Об этом, по-моему, я даже написал в задании.

— Так точно! О вашем задании знает руководство радио-центра и радисты, которые следят за событиями на Мегерее. Наши хорошо знают почерк радиста своей группы. Однако пока круглосуточная вахта ничего не дала. Сергей Щетинин не выходил в эфир.

Через три дня после тяжелого разговора у командующего Визгин снова стоял перед Головко.

— Прежде чем докладывать сводку, товарищ командующий, у меня есть внеочередное сообщение: опять произошла неудача с высадкой группы с подлодки.

— На Арней?

— Так точно.

— Что случилось?

— Группа высажена не в полном составе: радист остался на лодке и вернулся в базу.

— Где радиостанция?

— При нем. Доставил сюда.

— Значит, оставшиеся на берегу опять без связи с базой?

— Там два норвежца. Они не обучались радиоделу. Нет и запасного канала связи.

— Продовольствие и имущество им переправили?

— Только минимальный запас на несколько суток. Весь основной груз остался на лодке.

— Почему не высадился радист, струсил?

Визгин докладывал, что группа пошла на четыреста четвертой «щуке». Погода и в Лоппском море, и у Арнея стояла неважная: сильный ветер, большая волна. Только 21 февраля море несколько успокоилось, лодка всплыла у Арнея.

Двое норвежцев с частью груза оттолкнулись от борта подлодки и налегли на весла. Следом потравливали пеньковый линь, чтобы вернуть шлюпку обратно к лодке. Однако троса до берега не хватило. Радист Чижевский взял еще две бухты троса и вместе с краснофлотцем поспешил следом за первой лодкой. Трос к большой шлюпке успели нарастить, и теперь они обе удалялись от подлодки. Однако ветер и волна разнесли лодки в стороны, одна от другой были примерно на кабельтов.

Шлюпка с радистом достигла берега раньше, волной ее опрокинуло и выбросило на сушу. И радиста, и моряка-подводника, и имущество окатило водой. Радист кричал гребцам на большой шлюпке, чтобы они приставали осторожнее, но за шумом ветра и волн они этого предупреждения не слышали. Радист выстрелил из пистолета, чтоб обратить на себя внимание. Его не поняли, а может, просто ничего не могли сделать — вторую шлюпку тоже перевернуло.