Михаил Воробьев - В сердце и в памяти

Лодка тем временем ткнулась в берег, Сеньков и курсант, не мешкая, выскочили из нее, ухватили за цепь и — откуда только силы взялись! — почти бегом потащили от берега в лес. А я все тряс и звал Орлова.

Со всех сторон уже подбегали наши солдаты. Обнимали. Целовали. И засыпали вопросами.

Днем мы вырыли могилу и похоронили с воинскими почестями боевого нашего товарища Орлова, храброго солдата.

Вечером я простился со своими товарищами, с кем пробивался по занятой врагом территории сотни километров. Спасибо за солдатское братство! И как завидовал я им. Они, может, уже завтра получат оружие и будут громить ненавистного врага. Когда еще я встану в строй. Меня отправляли в госпиталь…

После лечения, в последних числах сентября, я получил направление в распоряжение отдела кадров Брянского фронта. Управление и контрольный пункт фронта располагались в лесу. Добраться туда не стоило большого труда — движение различных видов транспорта было интенсивным. Но вот получить в отделе кадров фронта назначение, о котором так мечтал, оказалось делом не простым.

— Хотел бы в кавалерию, — попросил я.

— У нас нет кавалерии, — ответили.

Решил поговорить с командующим фронтом генерал-лейтенантом А. И. Еременко. Я его знал, в тридцатых годах он командовал кавалерийским корпусом. Случай представился. Я так и начал:

— Товарищ командующий, обращаюсь к вам, как к бывшему кавалеристу. Надеюсь, вы поймете меня. Ведь из двенадцати лет, которые я посвятил Красной Армии, одиннадцать отданы кавалерии…

Андрей Иванович выслушал меня очень внимательно и сочувственно:

— Я понимаю вас, капитан. Понимаю, что значит кавалеристу без коня. Но должен огорчить — в отделе кадров правильно сказали: на нашем фронте конницы нет. Мой совет: соглашайтесь на стрелковую часть. Нам очень трудно, люди позарез нужны…

Нас, пятнадцать офицеров, направили в 154-ю стрелковую дивизию, входившую в состав 50-й армии. Дивизии ставили задачу — прикрывать отход армии, оборонять Брянск.

Меня назначили командиром первого батальона 510-го стрелкового полка, старшего лейтенанта В. А. Гусева — моим заместителем.

И оглядеться толком не удалось, даже со всеми командирами взводов не сумели познакомиться, как уже должны были вести батальон в бой. Да и не только в первом батальоне было так. Дивизию, и без того недоукомплектованную, еще не залечившую всех ран после жлобинских боев, подняли по тревоге и бросили против прорвавшихся гудериановских танков и мотопехоты.

6 октября немцы, хотя и понесли огромные потери, но заняли Брянск и Карачев. Войска Брянского фронта оказались рассеченными на две части, а пути их отхода — перехваченными.

Надвое была рассечена и 154-я стрелковая дивизия. В тяжелейшее положение попал наш полк. Немцы его отрезали не только от дивизии, но от его же тыловых подразделений.

Личного состава в полку осталось не больше трехсот человек. Лишились мы и 45-миллиметровых орудий и минометов, их передавили немецкие танки. Командование полка переформировало полк в два батальона, в них влили всех, кто был способен носить оружие. При штабе оставили лишь небольшую группу разведчиков.

Остро встал вопрос снабжения продуктами питания и боеприпасами, вещевого обеспечения. Командир полка принял решение создать специальную группу снабжения.

Меня вызвали в штаб полка. Была уже глубокая ночь, лил дождь. Я изрядно вымок. Но и в штабе не подсушился. Полк отступал, бойцы не то что землянки, окопы не успевали отрывать. И для штаба полка, расположившегося в густом сосновом лесу, наспех соорудили из сосновых веток вместительный шалаш.

Там и встретили меня командир полка майор А. Н. Гордиенко, его заместитель капитан В. М. Шугаев и комиссар старший политрук А. И. Долматов. В шалаше темно, только изредка Василий Минаевич Шугаев включал свой единственный на все командование полка ручной фонарик. Кто говорит, приходилось определять по голосам.

— Догадываешься, зачем пригласили?

Голос, что называется, без улыбки. Значит, командира полка. И хотя моим собеседникам не видно, я пожимаю плечами:

— Понятия не имею.

Майор Гордиенко продолжает.

— Придется тебе сдать батальон Гусеву, а самому переходить на должность заместителя командира полка по снабжению.

Это так неожиданно, что я растерялся. «Как же так, столько лет строевым командиром, и вдруг приниматься за снабжение…»

Но у начальства на все мои возражения были свои доводы. Вышел из штабного шалаша с тяжелым чувством.

С чего начинать?

В мой первый день в новой должности первой моей помощницей стала врач Анна Прокофьевна Зайцева. Молоденькая, лишь недавно окончила медицинский институт. Но за дни боев так закалила свою волю, что ни при каких обстоятельствах не терялась. С ней мы детально обсудили, где будем принимать раненых, как и куда потом эвакуировать, кто может быть санитаром. Ни медикаментов, ни медицинских инструментов у нее еще не было.

Помню, было это уже в Тульской области, отправились мы с Зайцевой в маленький городок Крапивна: там немцы разбомбили городскую больницу.

— Может, посчастливится что-нибудь откопать в развалинах, — мечтала врач.

Мне первому повезло. Из битого кирпича и стекла извлек докторскую трубку для прослушивания больных — стетоскоп. Поспешил к Анне Прокофьевне.

— Вот, возьмите, — и протянул ей свою находку.

Как она обрадовалась!

Разыскали мы в тот день самый различный медицинский инструмент.

— Ну, теперь заживем, — говорила довольная Анна Прокофьевна.

Вторым моим помощником стал Стефановский, командир взвода снабжения из первого батальона, которым мне так недолго пришлось командовать. Было Стефановскому лет двадцать пять. Был он на редкость неутомим и энергичен. Успевал работать буквально за всех начальников служб, положенных по штату: начпрода, начвещ, начартснабжения… В полку появились лошади, приличный по размерам обоз.

Майор Гордиенко не на шутку встревожился. Он собрал своих заместителей, а также начальника штаба и комиссара полка и произнес речь о том, как вредно обрастать тыловыми подразделениями:

— Нужно отказаться от всего, что мешает маневренности, что демаскирует полк. Я имею в виду лошадей. Это и большая мишень, и на лошадях не везде можно пройти. Предлагаю оставить у бойцов только винтовки и автоматы, обеспечить их в достаточном количестве патронами и гранатами.

Майор Гордиенко был пехотный командир, но его заместители и комиссар Долматов в прошлом все кавалеристы. Шугаев решительно встал на мою сторону. Его поддержали остальные. В конце концов командир полка вынужден был согласиться с нашими доводами. Жалеть ему об этом не пришлось.