Владимир Ходанович - Блокадные будни одного района Ленинграда

Зинаида Кузнецова. Фото 1943 г.

«В начале июля 1941 г. нашу школу, то есть детей, увозили эвакуировали. Все соседи помогали маме собирать меня в дорогу. Приносили кое-что из вещей, так как у нас лишнего не было. Сшили мне мешок, нашили тряпочку, где написали фамилию-имя-отчество, „17-я школа“ [163]. Посадили нас в автобусы. Не знали, мы куда, на какое время, а может быть, навсегда, нас увозят. <���…> Привезли нас на вокзал, усадили в вагоны и повезли. Куда, мы не знали. Не помню, сколько дней ехали. Проезжали Старую Руссу, помню. По дороге на остановках видели оборванных ребятишек разного возраста. Выбрасывали им в окошко все свои припасы, которые нам дали в дорогу, это сухари хлебные и булочные, сахар, конфеты Крем-ирис. Тогда еще паек выдавали неплохой. Привезли нас в Ленинградскую область, деревню Висючий бор [164]<���…>.

Меня с другими девочками поселили в нежилой двухэтажный дом. <���…> Спали на полу, стелили, у кого что было. Стали над нами кружить самолеты фашистские и сбросили десант. Мы собрались и побежали ловить фрицев. Поблуждали по лесу, забрели в болото и отправились назад. Смотрим, засуетились наши учителя. Оказывается, получили приказ эвакуироваться. Немец наступал. Увезли другие школы вперед, а мы остались пока. Подвод нам не хватило… <���…> Через какое-то время, не помню, но подводы приехали за нами. Ехали километров 30 до Валдая. Разместили нас в клубе. Примостились на стульях, кое-как, сидя, подремали до утра. <���…> Сколько там были дней, не помню. Стали сажать детей в эшелон, и опять нам выпала последняя очередь, но удачно. Тех детей, которые раньше нас сели в поезд, разбомбили. Ходили мы смотреть на пути [165]и в больницу. Страшно было. Кровь, обрывки одежды, стон. Потом подали эшелон товарный. Все 32 человека в один товарный вагон поместили. Нары были в два яруса и маленькие окошечки. <���…> Не доезжая Бологого, паровоз загудел отрывистыми гудками. Сперва мы не знали, что это значит. Поезд остановился, послышалась команда „Всем из вагонов под откос“. Мы стали прыгать. <���…> Мы скатились с насыпи и залегли. <���…> Немецкие самолеты сперва делали круги над эшелоном, строчили из пулеметов, а потом стали бомбить. А ведь на поезде был знак „Дети“.

Привезли нас на станцию Просницы Кировской области. <���…> Подали подводы и повезли нас дальше, км 30, наверное, везли до деревни Каринки. Разместили в школе всех вместе наверху. Опять устроились на полу. Головы были в болячках, коросте. Ноги в язвах… <���…> Решили бежать в Ленинград. <���…> Бежать должны были пять человек. Назначили день, после обеда, когда я приду. Я уже собиралась уходить из столовой, как бегут ребята и кричат: „Зина, твоя мама приехала“. Я рванулась, побежала и вижу: мама моя, а с ней еще 4 женщины из нашего дома. Одна из них даже на протезе. <���…>

А.С. Кузнецова (1897–1997). Фото 1980-х гг. Публикуется впервые

В Ленинграде взбунтовались матери, у которых увезли детей. Они организовывали митинги, обивали пороги Райсоветов, кричали: „Отдавайте наших детей“. Они знали, что нам пришлось пережить. <���…>

Наши мамы, преодолевая огромные трудности, добрались до нас. Они ехали и в товарных, и в пассажирских вагонах, и на платформах. Часто на станциях, пролезая под вагонами, от эшелона к эшелону, просили их подвезти. Они приехали в г. Киров. <���…> Не помню, на чем мы добирались обратно до станции. Там нам не давали разрешение на выезд. Ленинградцев эвакуировали, а мы ехали назад. Уговорили проводницу кое-как. Мама везла еще одну девочку соседки. Сколько нам пришлось скрываться от проверок, сидеть в туалете. На каждой станции выскакивать и дрожать, как бы поезд не ушел без тебя. По дороге нам кричали из вагонов, которые увозили жителей Ленинграда: „Куда же вы едете, нельзя туда, немец скоро займет город“. <���…> Приехали в середине августа домой» [166].

Слова З.П. Кузнецовой полностью подтверждаются стенограммой совещания политорганизаторов домохозяйств Кировского района, состоявшегося 13 июля 1942 г.

Из выступления заведующего отделом агитации и пропаганды Кировского райкома:

«Наша борьба с отсталыми женщинами, их убеждение, что детей не следует [167]возвращать в город. Мы вывезли свыше 12 000 чел. детей из нашего района. Несмотря на устройство заградительных кордонов и принятие всяких мер, все-таки некоторые родители забрали детей и привезли в город. Они привозили сюда ребят, благодаря тому что долго были в дороге и в условиях военного времени, в виде полутрупов, а потом враги строили на этом свою агитацию и говорили: „Посмотрите до чего довели детей!“. Было возвращено около 2 000 чел. детей, не многих из них нам удалось сохранить за эту тяжелую зиму.

Помните, как к нам приходили родители и говорили: „В Куйбышевском районе, в Дзержинском районе, в Ленинском районе возвратили детей, привезите и вы обратно наших детей“» [168].

А назначенная райкомом политорганизатор домохозяйства № 41 на этом же совещании дополнила «картину»: «Когда меня назначили политорганиатором домохозяйства, то я впервые так близко познакомилась с народом <���…>.

Мне пришлось в первую очередь заниматься эвакуацией детей ясельного возраста. Приходишь к матери (тогда была дана такая установка, чтобы мы не говорили об эвакуации матери), и говоришь:

– Собирай ребенка и неси в ясли.

А затем дети увозились из города, когда мать была на работе, что налагало известный отпечаток. Правда, когда увозили детей, работать было легче, труднее значительно было работать тогда, когда матери начали привозить детей обратно» [169].

Через полтора года заведующая дошкольным сектором Ленгороно, подводя «итоги» эвакуации детей в июле 1941 г., уверяла страну:

«Были целиком вывезены дети всех детских садов. <���…>

Без суматохи, без излишних разговоров собирались работники и дети детских садов; родители спокойно отпускали детей…» [170].

Глава дошкольных учреждений не могла не знать правды. Но так было принято – и у гражданских, и у военных. «Никто не забыт, никто не оставлен».

15 августа 1941 г. Исполком принял решение «О выдаче выходного пособия и пенсий лицам, эвакуируемым из Ленинграда» (а 5 января следующего года его отменил) [171].

Почти месяцем ранее, 19 июля, датировано решение «О порядке взимания платы с родителей за детей, вывезенных из Ленинграда» [172]. То есть – дети эвакуированы, а родители или лица «их замещающие» должны продолжать платить за пребывание детей в детских садах, яслях и интернатах школьников.