Георгий Брянцев - Конец Осиного гнезда (Рисунки В. Трубковича)

— Пойдемте. У вас ничего нет?

— Пока нет, но к вечеру выдадут.

Похитун разочарованно сморщился, и мы отправились в столовую.

Следующий день начался с того, что меня вызвали к Гюберту. Он принял меня в своем кабинете и объявил, что завтра начнутся пробные прыжки с парашютом.

Я выразил полную готовность.

Затем Гюберт вынул из кармана ключи в кожаном чехольчике и подошел к сейфу. Дверца сейфа открылась с шипящим свистом.

Гюберт подал мне листок бумаги, на котором его рукой по-русски были написаны шесть фамилий и адреса передаваемых мне на связь агентов, а также пароли. С этими людьми мне предстояло «работать» на нашей стороне.

— Запишите, если не сможете вызубрить и запомнить,- сказал Гюберт.- Они будут знать лишь вас одного. Друг с другом незнакомы.

Я придвинулся к столу и вооружился карандашом.

— Я сейчас вернусь,- сказал Гюберт и вышел.

Мне слышно было,как он пересек гостиную, как хлопнула дверь другой комнаты. Я остался в кабинете один. На столе лежали какие-то заметки, расшифрованные телеграммы на специальных бланках, гербовая круглая печать и рядом с ней открытый металлический футляр для ее хранения. С моего места была отлично видна внутренность сейфа, стопка папок, какие-то книги в цветных коленкоровых переплетах, пистолет «Парабеллум» без кобуры.

Стоило мне протянуть руку- и любой документ или печать оказались бы у меня. Я мог сделать несколько оттисков гербовой печати. Я мог ознакомиться с содержанием расшифрованных телеграмм. Я мог, наконец, поинтересоваться содержимым сейфа. Но я даже не шелохнулся. Я вспомнил сверток, доставленный Доктору.Значит,проверка не прекращалась. Конечно, все предметы разложены на столе с таким расчетом, чтобы можно было легко и сразу определить, к чему я прикасался. А возможно, что Гюберт наблюдает за мной откуда-нибудь.

Я сидел не двигаясь минут восемь-десять, стараясь запечатлеть в своей памяти все, что надо было, о шести предателях-агентах. Потом я сделал себе условные пометки на листке бумаги.

Вернулся Гюберт.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Кое-что записал, а потом сожгу,- сказал и вернул ему список.

Гюберт положил листок в сейф,закрыл дверцу, окинул коротким взглядом стол и сел.

В это время в соседней комнате послышались шаги и раздался осторожный стук в дверь.

— Да! — бросил Гюберт.

Вошел Похитун. Он на цыпочках пересек комнату по диагонали, приблизился к столу и осторожно положил перед Гюбертом бланк телеграммы.

Я уже давно заметил, что,являясь перед «грозные очи» гауптмана, Похитун становится как бы меньше ростом. Так было и сейчас.

Гюберт пробежал телеграмму глазами и,взглянув на Похитуна,строго спросил:

— Ну, кто оказался прав?

— Вы, господин гауптман,- подобострастно ответил Похитун и спросил: — Можно идти?

— Нет. Вы мне нужны. Садитесь.

Похитун сел на самый дальний стул, в углу комнаты, у окна, и смиренно сложил руки на коленях. Он всегда старался держаться подальше от гауптмана.

Гюберт посмотрел на него, потянул носом воздух и сказал:

— Сколько раз предупреждать вас:когда являетесь ко мне, не начиняйте себя чесноком!

Похитун встал.

— Что вы молчите?- спросил Гюберт.

— Виноват…- произнес Похитун и хотел было сказать еще что-то в свое оправдание.

Но Гюберт вдруг набросился на него и распушил на чем свет стоит.Бледный, с трясущимися ногами, Похитун сел.

Гюберт взял лист бумаги, карандаш, написал несколько строк и подал мне:

— Зашифруйте,- предложил он.- Посмотрим, как получится.

Я без труда в течение нескольких минут зашифровал предложенный текст и вернул его Гюберту.

— Расшифруйте,- сказал он Похитуну.

Тот вгляделся в текст,поморщил лоб и, даже не прибегая к карандашу, слово в слово доложил Гюберту то, что было мною зашифровано.

— Можете идти!- бросил Гюберт Похитуну.-Телеграммы «шестого» докладывайте вне всякой очереди.

— Слушаюсь, — пробормотал Похитун и исчез. Он не любил задерживаться в кабинете Гюберта.

Когда дверь закрылась, Гюберт взял телеграмму, принесенную Похитуном, и сказал:

— Ваш радист заработал.

Я нахмурился и сказал, что не понимаю, о ком идет речь.

Гюберт пояснил,что речь идет о том самом радисте,о котором говорил полковник Габиш и через которого я буду поддерживать связь. Он не назвал фамилии радиста, но я понял, что речь идет о Куркове. Гюберт предупредил, что завтра повезет меня на аэродром.

Новость очень встревожила меня.Видимо,несмотря на мою радиограмму, Курков не обнаружен, не схвачен и продолжает работать на фашистскую разведку. Это мне не нравилось. Я начинал побаиваться этого Куркова. Он всегда мог по требованию Гюберта навести справки обо мне, Саврасове, Брызгалове, и тогда дело будет плохо…

Перед самым обедом ко мне ввалился Похитун.

— Башка трещит!- заявил он.

Похитун был уже в некотором подпитии и явно намекал на новую порцию.Я ума не мог приложить,где и как он доставал спиртное.Мне казалось, что единственным и постоянным поставщиком его являюсь я, но уже часто выпадали дни, когда я не имел водки, а Похитун все-таки напивался. Открыл мне глаза Фома Филимонович.Оказывается,кроме меня у Похитуна были еще ученики, жившие в городе; им, так же, как и мне, выдавали водку, и Похитун, очевидно, не брезговал и их угощением.

— Хорошо было бы перед обедом,- мечтательно сказал Похитун.

Я достал из тумбочки бутылку и едва сдержал улыбку: третья часть ее была уже отпита.

Похитун отвернулся и сказал:

— Пошли ко мне!

Когда он принял новую порцию и закусил выпитое долькой чеснока, я решил его уколоть:

— Здорово вам попало сегодня за этот чеснок.

— А ну его!-махнул рукой Похитун.-Не знаю,какая муха укусила его сегодня! Видно, не с той ноги встал.

— Но вы все-таки признали себя виновным.

— А что бы вы хотели? Вы когда-нибудь пробовали ему противоречить?

— Нужды не было.

— Ваше счастье. Вы бы живо убедились, что такому человеку возражать нельзя. Ему всегда надо отвечать: виноват!

— Бросьте вы этот чеснок,- посоветовал я.- Дался он вам.

— Не могу. Не могу…-ответил Похитун и выпил вторую порцию.- Отказаться от водки и чеснока- никогда! Я привык к ним с детства.Да, да.Вы не улыбайтесь. Это единственное мое утешение… А вообще,я обделен судьбой и природой. Я жалкий и несчастный человек. Моя голова могла бы принадлежать более счастливому человеку. А тут еще Сталинград! Господи! Вы слышали, что там творится? Настоящая окрошка, месиво какое-то, мясорубка… Я слушаю, и у меня мозги трястись начинают. Где же правда, я вас спрашиваю? Я уже ни в кого и ни во что не верю.Пусть идут они к черту,все эти гудерианы,паулюсы,кейтели, листы, браухичи и прочие. Тоже мне вояки! Еще Москву обещали!