Григорий Полянкер - Учитель из Меджибожа

Но приказ хоть и маленького паршивенького начальника — это приказ. Его следует выполнять.

Взяв с собой несколько человек, он отправился по избам поселка.

Много народу так и не удалось собрать — жители на подобные сборища шли неохотно. Хорошего им не скажут, а всякую ерунду слушать ни к чему. Лейтенант прибыл к месту сбора. Поднялся на широкие ступени бывшей конторы — только они и остались от некогда большого здания, — и начал читать собственную речь.

Но странное дело! Он читал по бумажке такие важные вещи, а эти хамы беспардонно зевали, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, чесали затылки. Спохватился: это ведь напрасная работа! Ни одна душа здесь не знает и, видать, знать не желает немецкую речь. Подозвал переводчика, всучил ему свою речь и приказал читать написанное на русском языке.

Эрнст обомлел: текст был испещрен восхвалениями мудрому фюреру, ого славной свите, доблестным солдатам, генералам рейха и прочей пакости. Но что поделаешь, придется читать, переводить этот бред. Однако тут же пришла в голову другая мысль. Он сделает иначе: будет глядеть в бумагу, а говорить другое, перевернет все по-своему, Шульц все равно не понимает ни бельмеса.

А риск? Ведь в толпе может оказаться полицай, предатель или немец, знающий русский язык. Ну что ж, пусть слушает! Опасно? А разве он все время не находится в смертельной опасности? Разве не ходит по краю пропасти? Он скажет, и все почувствуют, как близок день, который станет для них настоящим великим праздником.

Эрнст держал в руках текст начальника и сильно волновался. Было страшновато, но страх следует преодолеть. Люди уже научились понимать его с полуслова. Делая вид, что читает из бумаги, громко начал:

— Граждане, лейтенант Рихард Шульц хочет произнести речь к празднику Первого мая. Но так как он вашего языка не знает, то переведу я…

Он поклонился в сторону шефа, стоявшего в сторонке с сигаретой в зубах. А тот, услышав свое имя, кивнул головой.

— Вы слышите, люди, как гремит там артиллерия? Это приближается Советская Армия… Она наносит смертельные удары по своему врагу, которому недолго осталось топтать нашу землю. Недалек тот день, когда вы сможете свободно праздновать свои праздники и вспоминать как страшный сон властвование хозяев лейтенанта Рихарда Шульца…

Тот, услыхав свое имя, опять артистически поклонился.

— Недалеко от вас, на великой русской реке, недавно были большие события. Какие — вы сами знаете. После этого разгрома мудрый Адольф Гитлер решил выровнять линию фронта. Его непобедимые солдаты восвояси убрались к Днепру… Но и там долго не задержатся. Все они скоро побегут к Днестру, затем доберутся и до Вислы… Но и там не остановится это воинство, безусловно, покатится до самого Одера… А у стен Берлина уже будет стоять насмерть до последнего немецкого солдата. В этом, граждане, вы скоро сами убедитесь…

Славные воины Адольфа Гитлера вскоре будут защищать каждый камень своей столицы, и то, что вы пережили здесь за эти страшные месяцы оккупации, теперь испытают граждане Германии в десятикратном размере. Что посеяли, то сполна и пожнут. Очень скоро и на вашу улицу придет праздник! Недалек тот день! С этим я и хочу всех вас поздравить!

Люди слушали его, затаив дыхание. Женщины украдкой плакали, кивали головами, шептали: «Хоть бы скорее, господи…» Многие восхищались находчивостью и мужеством «доброго немца», который говорит им правду, хотя рядом стоит его начальник.

Откашлявшись и посмотрев на самодовольного шефа, Эрнст продолжал:

— Так вот, что я вам еще хочу сказать, граждане. Советские дивизии, крепко вооружившись танками, пушками, самолетами, стали теперь сильными как никогда и идут освободить все захваченные немцами территории. Свой грандиозный план они скоро осуществят. Им помогают союзники. Советы рвутся вперед к границам Германии… Отныне остается одно: Германии, немцам выравнивать фронт…

— Так вот, граждане, — горячо и проникновенно продолжал Эрнст, для вида заглядывая в бумажку, — недолго осталось вам смотреть на мертвые шахты. Вы хорошо слышите могучую поступь русских армий. — И он кивнул в ту сторону, откуда доносился мощный гул советских орудий. — Пусть же каждый из вас сделает все, что в его силах, дабы приблизить великую победу над врагом! Лейтенант Рихард Шульц поздравляет вас с праздником. Сделайте все возможное, советские люди, чтобы приблизить ваш большой, настоящий праздник! С этим поздравляю вас еще раз, дорогие люди!

Все стали громко аплодировать и вместе с ними лейтенант Рихард Шульц.

Видя, как все сияют, он поклонился, был весьма доволен тем, что собрал людей и поговорил с ними. Понял, что смягчил сердца этих черствых шахтеров. Русские, знал он издавна, очень любят разные празднества. И еще они испытывают удовольствие, когда с ними говорят по-человечески.

Эрнст облегченно вздохнул, сложил бумажку с текстом и степенно вручил начальнику:

— Герр лейтенант, знаете, у вас большие способности писать хорошие речи. Видели, как люди живо реагировали? Им очень понравилось… Вы сами, кажется, убедились в этом…

— Яволь, Эрнст!.. Ты хорошо все перевел. А я думал, что эти хамы ничего не поймут…

Люди разошлись. Из уст в уста переходила эта речь, в шахтерских домах повторяли то, что говорил «добрый немец». До чего же смело он выступал! Ну и переводчик!

Жители поселка воспрянули духом. Давным-давно не слыхали таких выступлений. Сегодня в самом деле праздник Первого мая. Это придало людям неизбывную радость. Столько времени не испытывали они такого подъема, не слышно было в шахтерских домах ни смеха, ни песен. Но сегодня звенели и песня, и задорная шутка, и громкий смех.

Речь, произнесенная Эрнстом, вселила в сердца людей незыблемую веру в то, что приближается долгожданное освобождение от фашистской оккупации.

Глубокой ночью, когда Эрнст крепко спал и видел какой-то прекрасный сон, он вдруг почувствовал, что его будят. Испуганно раскрыл глаза.

— Кто это?

— Тихо… — сказал ему кто-то над ухом. — Это я, обер-ефрейтор Генрик…

Испуганно оглядываясь, боясь разбудить кого-нибудь из солдат, обер поманил его пальцем в коридор. А там пристально посмотрел на Эрнста и промолвил:

— Что здесь у вас сегодня произошло?

— Ничего… — испуганно ответил переводчик.

— Как это ничего? Какой-то митинг… Какие-то вредные слова, речи ты болтал?

— Какие речи… Что ты, Генрик?..

— Тихо, замолчи! — оборвал тот его. — Ты что, сдурел? Не знаешь, теперь нужно быть очень осторожным. Что-то против фюрера болтал… Короче говоря, немедленно одевайся и сматывайся отсюда. Я только приехал из Юзовки… Заходил по делу в штаб… Тобой гестапо заинтересовалось… Кто-то донес, что на митинге ты крамолу говорил, а этого никто не потерпит… Скоро они заявятся по твою душу… Дурень набитый. К ним в лапы попадешь — пропал! Быстро улепетывай!..