Мэри Рено - Александр Македонский. Трилогия (ЛП)

Вот как они сражаются. Вооружены они луками, стрелами и короткими копьями; в поле выходят в штанах, а головы покрывают тюрбаном

(Если шлемы есть, то никаких тюрбанов, конечно.)

, и отсюда видно, как легко их победить. Кроме того, говорю вам, что люди из тех мест имеют больше богатств, чем все остальные в мире, вместе взятые.

(Ну, это верно.)

Золото, серебро и бронза; узорчатые ткани; ослы, мулы и рабы; и всё это станет вашим, если захотите.

Дальше он там перечисляет народы у себя на карте — до Киссии на реке Хоасп

. А на ее берегу город Сузы, где Великий Царь держит свой двор и где находятся сокровищницы, в коих хранятся все богатства его. Когда возьмете город — сам Зевс позавидует богатству вашему”

Он тогда напомнил спартанцам, как они постоянно дерутся возле своих границ из-за клочков скудной земли, которые и слова доброго не стоят, с людьми, у которых и взять-то нечего… Мол, неужто вам всё это нужно, когда вы можете стать хозяевами Азии?.. А они продержали его три дня — и отказались: слишком далеко от моря, видишь ли!..

У костра протрубил рог, извещая, что завтрак готов. Александр по-прежнему смотрел на горы: к еде он никогда не спешил, как бы ни был голоден.

— Это только Сузы… А о Персеполе он даже и заговорить не успел. Не дали.

По всей Улице Оружейников в Пирее — в порту афинском, — чтобы тебя услышали, надо кричать в самое ухо. Мастерские открыты настежь, чтобы не так жарко от горнов, и чтобы работу видно было. Здесь не цеха готового ширпотреба с их толпами рабов. Здесь лучшие мастера работают по мерке, по глиняным слепкам с обнаженного заказчика. Полдня может уйти на подгонку, и на выбор узора по книгам с образцами… Лишь несколько мастерских делают боевые доспехи; а самые модные работают на тех всадников, кто хочет обратить на себя внимание во время процессии панафинейской. А те приводят с собой всех друзей — если только они в состоянии вынести здешний шум, — так что кто тут пришел, кто ушел — заметить трудно. В комнатах над мастерскими шум почти такой же, но разговаривать можно, если держаться друг к другу поближе; а оружейники от своей работы глохнут, так что подслушивать тут некому.

В одной из таких верхних комнат и происходила эта встреча. Встреча агентов. Ни один из их доверителей никогда не показался бы вместе с другим, даже если бы и была у них возможность увидеться друг с другом. Теперь трое из присутствующих склонились над столом, опершись на локти. Кубки подпрыгивали от ударов внизу, — пол ходуном ходил, — вино плескалось, роняя капли на стол.

Эти трое уже почти добрались до конца долгого спора по поводу денег. Один из них был с Хиоса; оливковую бледность и иссиня-черную бороду унаследовал он от мидийских оккупантов, давно обосновавшихся на острове. Другой — иллириец, из тех мест, что возле границы с Линкестидами. Третий — хозяин — был афинянин; волосы собраны в узел над лбом, а лицо слегка подкрашено.

Четвертый сидел, опершись на спинку кресла и положив руки на сосновые подлокотники, в ожидании пока эти трое закончат свой торг. На лице его было написано, что терпеть всё это — часть его миссии. Светлые волосы и борода чуть отдавали в рыжину; он был с северной Эвбеи, где издавна торговали с Македонией.

На столе лежал восковый диптих и стилос: с одной стороны острый — писать, — а с другой лопаточка, стирать всё написанное в присутствии всех четверых, чтобы каждый знал, что следов не осталось. Афинянин взял стилос и стал нетерпеливо постукивать по столу, потом по своим зубам.

— Все эти дары — они отнюдь не последние знаки дружбы Дария, — сказал хиосец. — Геромен всегда может рассчитывать на место при дворе.

— Он хочет возвыситься в Македонии, а не в изгнание бежать, — возразил иллириец. — Я полагал, все это понимают.

— Разумеется. Мы уже согласовали щедрый задаток… — Хиосец глянул на афинянина, тот чуть кивнул, прикрыв веки. — А основная сумма поступит после восстания в Линкестиде, как договорено. Но мне не нравится, что его брат, вождь, согласился на это. Я обязан настаивать на оплате по результату…

— Резонно, — перебил афинянин, вынув стилос изо рта. Он слегка шепелявил. — Но давайте предположим, что это всё уже улажено, и вернемся к человеку, который значит больше всех остальных. Мой доверитель желает, чтобы он выступил именно в назначенный день.

При этих словах эвбеец тоже склонился над столом, как и все остальные.

— Ты уже говорил об этом, — сказал он. — А я ответил, что в этом нет никакого смысла. Он всегда рядом с Филиппом, он вхож в царскую спальню. У него может быть гораздо лучший шанс и дело сделать, и уйти. Вы слишком много от него требуете.

— Согласно моим инструкциям, — афинянин снова застучал стилосом по столу, — день должен быть именно тот. Иначе мы не станем давать ему убежище.

Эвбеец стукнул кулаком по столу, который и без того плясал. Афинянин протестующе прикрыл глаза.

— Но почему? Ты можешь сказать, почему?!

— Да, почему? — поддержал его иллириец. — Геромену это не нужно. Он будет готов в любой момент, как только новость дойдет до него.

Человек с Хиоса поднял темные брови:

— Моему хозяину любой день годится. Достаточно того, чтобы Филипп не пошел в Азию. Почему ты так настойчиво цепляешься за дату?

Афинянин поднял стилос за оба конца, оперся на него подбородком и откровенно улыбнулся.

— Во-первых, потому, что в тот день все вероятные претенденты на трон и все партии будут в Эгах. Будут в обрядах участие принимать. Никто из них не сможет избежать подозрения; они станут обвинять друг друга — и, скорее всего, передерутся, а это нам весьма полезно. Во-вторых… Я думаю, моему доверителю можно простить маленькую слабость. Ведь это увенчает дело всей его жизни; если вы хоть что-нибудь о нем знаете — вы меня поймете. Он находит уместным, чтобы тиран всей Эллады был низвергнут не как-нибудь во тьме ночной, когда ковыляет с перепоя к себе в постель, а на самой вершине, на самом пике гордыни своей! Если позволите, тут я ним вполне согласен. — Он повернулся к эвбейцу. — А учитывая, какие обиды претерпел твой человек, ему это тоже должно понравиться.

— Да, — задумчиво согласился эвбеец, — наверняка. Но это может не получиться.

— Получится! В наших руках только что оказался распорядок будущих церемоний, мы знаем всё!

Он стал подробно описывать их, пока не подошел к определенному эпизоду — и многозначительно оглядел всех собравшихся.

— Глаза и уши у вас отменные, — поднял брови эвбеец.

— На этот раз вы можете на них положиться.

— Пожалуй. Но наш человек был бы рад еще и выбраться оттуда. Как я уже сказал, у него может быть и лучшая возможность.

— Но не такая изысканная!.. Слава украшает месть, не так ли? К слову, раз уж зашла речь о славе — я посвящу вас в один маленький секрет. Мой патрон хочет быть первым в Афинах с этой новостью, даже до того как новость дойдет до города. Между нами, он собирается иметь видение. А потом, когда Македония вернется в своё племенное варварство… — Он заметил рассерженный взгляд эвбейца и торопливо поправился: — То есть, я хотел сказать, перейдет к царю, который будет готов оставаться дома, — вот тогда он сможет объявить благодарной Греции о своем участии в этом избавлении. Если вспомнить его долгую борьбу против тирании — разве он не заслужил эту скромную награду?