Николай Матвеев - Зарницы в фиордах

Путь был долгий и хлопотливый — пересадки, беготня к железнодорожному начальству с просьбой ускорить отправку. Да и не привык Александр к таким хлопотам. Здесь бумажка, там резолюция, тут печать. На море все четче, проще и все зависит только от тебя и от твоего умения. Моментами ему казалось, что он никогда не доберется до пункта назначения, но выручали природная выдержка и терпение.

Но вот все уже позади — катера благополучно прибыли в мастерские, где получили временную прописку до конца ремонта, а Александр устроился в заводском общежитии.

Ремонт тянется долго — уже июнь 1941 года, Шабалин нервничает — до смерти надоело болтаться без дела в Кронштадте; ведь, по его мнению, для него нет настоящего дела вдали от моря. Но всему приходит конец — катера отремонтированы, испытаны, неоднократно проверены на воде, приняты от завода, и уже заказаны на 23 июня платформы, чтобы отправить их домой, в Полярный.

Александр был доволен — скоро он увидит семью, вернется домой в уютную комнату, где делает свои первые шаги маленький Генка и где терпеливо ждет его Варя. Теперь уже осталось совсем немного, и они все снова будут вместе.

Но все получилось совсем иначе…

22 июня 1941 года Германия начала войну против Советского Союза.

Бывают такие события, которые в корне меняют всю жизнь. Жизнь страны, города, человека. Они являются своеобразным рубежом, который четко делит все на две, часто неравные, части: «до» и «после». Таким рубежом для каждого советского человека был день 22 июня 1941 года, когда гитлеровские войска совершили на нашу страну свое вероломное нападение.

В это раннее утро Александра разбудил какой-то шум. Надсадно гудели моторы летевших один за другим самолетов. Шабалин прислушался: как-то тревожно стало у него на душе, хотя никаких видимых причин для этого не было.

Спать Александру уже не хотелось, и он вышел в коридор. В маленьком домике, где помещалось заводское общежитие, было тихо, никого не было видно. На дворе тоже ни души.

«Ребята спят еще, — подумал Шабалин, — да, конечно, сегодня ведь воскресенье, а вчера с работой пришлось крутиться допоздна. Все устали. Пойду, пожалуй, тоже еще прилягу».

Он вошел в комнату, сел на койку, но сон определенно исчез. Шабалин смотрел в окно и думал, что остался только один день, и он отправится домой. Уж обратный-то путь наверняка будет легче. Во-первых, к дому, а не от него. Во-вторых, катера отремонтированы на славу, и можно теперь о них не беспокоиться. Дело было сделано.

«Как там мои? — размышлял он. — Что-то они сейчас делают? Генка, наверное, еще спит, а Варя хлопочет по хозяйству». Мысли были теплыми, уютными, и Александр улыбнулся, представив себе громко топающего по полу сынишку и ладную фигурку жены с собранными в тугой узел темными косами. Он так задумался, что невольно вздрогнул, когда тишину взорвало страшное и такое непривычное для слуха слово «война!»

Уже в двенадцать часов дня война дала о себе знать. Черной тучей закрыли небо вражеские самолеты, угрожающе заревели моторы, и первые бомбы посыпались на землю…

Разговор с командиром базы Зозулей был у Александра недолгим:

— Оставаться на Балтике до особого распоряжения.

Теперь Шабалин стал моряком Балтийского флота.

Налеты вражеской авиации продолжались. В них трудно было окончательно поверить, все еще казалось, что это страшный сон и надо лишь сделать усилие, чтобы проснуться и стряхнуть с себя кошмар. Но это была действительность, действительность непривычная и жестокая. Когда тревожные гудки паровозов, взрывы бомб и залпы зениток сливаются в рвущий барабанные перепонки гул. Когда черная пелена пожара висит над городом и когда в мирную жизнь миллионов людей властно вошли новые, полные глубокого смысла слова «тревога» и «отбой». Первые слезы и кровь. Уже оплакиваются первые жертвы. Уже трагически вздымаются в небо обугленные остовы разбомбленных зданий. Война стала реальностью, которая не давала забывать о себе ни на секунду.

И война уже стала проверять людские характеры, выявлять людей настоящих и болтунов. Уже во время первых бомбежек, когда инстинкт самосохранения так и толкал в укрытие, Александр ни разу не позволил себе впасть в панику — он наблюдал воздушные налеты на улице. Это был, в конце концов, тот же шторм, только неизмеримо более жестокий, и этот шторм нужно было победить. И как при настоящем шторме для этого прежде всего нужна была ясная голова, спокойствие и стремление честно и четко делать свое дело.

Через некоторое время Александра Шабалина назначили командиром торпедного катера и началась его боевая служба. Он отвечал за все: за людей, за оружие, за отличное выполнение боевого задания.

Катер Шабалина находился в полной боевой готовности: заряжены торпедные аппараты, проверены и готовы к бою пулеметы. У Александра уже есть некоторый военный опыт — не так давно закончилась война с Финляндией. Тогда не пришлось молодому командиру вступить в бой с противником, но зато сейчас встреча с противником может состояться каждую минуту.

Катер Шабалина часто получает задание сопровождать наши суда, и каждый раз при выходе в море катерники надеются: сегодня-то уже наверняка произойдет встреча с врагом. Но день проходил, и противник опять не появлялся.

Разные задания выполнял Шабалин. Приходилось ставить мины в финских шхерах на подходах к Котке. Не раз приходилось работать под жестоким обстрелом. Именно работать, потому что война — это тяжелая повседневная работа, где никто не снимает табель прихода и ухода, где никто не просит очередного отпуска или отгула.

И другие задания выполнял Шабалин. Однажды он доставлял из Кронштадта в Таллин адмирала Исакова. Команда знала, что задание не из простых: катер идет без прикрытия, а самолеты противника летают над морем — выискивают подходящую цель. Конечно, вряд ли кому из немецких летчиков могло прийти в голову, что на маленьком катере может идти адмирал, но кто знает, как пройдет это путешествие. К счастью, все обошлось благополучно, и катер Шабалина прибыл в бухту, где он должен был встретиться с катерами из Таллина, в точно назначенное время. А вот таллинцы опоздали, и пришлось их ждать. Ну, а уж если ждать, так устраиваться со всеми удобствами. Моряки — народ сообразительный: расстелили на камнях матрасы и легли — так во всех смыслах удобнее — если уж враги заметят катер и уничтожат его, то люди останутся невредимыми, а если нет, то отдыхать так куда лучше, чем сидя на валунах.

«Как на курорте, только солнца маловато, а то бы и позагорали», — шутили катерники.

Вместе со всеми отдыхал и адмирал Исаков.

Катера таллинцев наконец появились, и адмирал благополучно отправился дальше. Шабалинцы пошли назад, но тоже не одни: надо сопровождать вышедшую из строя и укрывавшуюся неподалеку в бухте подводную лодку.