Александр Шашков - Гроза зреет в тишине

Ждать долго не пришлось. Дверь открылась, и дежурный сообщил:

— Капитан, вас ждут.

Переступив порог, Кремнев на какое-то мгновение замер, ничего не понимая. Командира дивизии в комнате не было. За столом, тускло освещенным керосиновой лампой, сидел человек в штатском. Серый, уже не новый, пиджак топорщился на его широких худых плечах. Пустой левый рукав был аккуратно заправлен в карман. На лацкане пиджака блестела Золотая Звезда Героя. Волосы у него тоже были не то седые, не то цвета гнилого льна. Человек зачесал их назад, будто хотел выставить всем напоказ свой и без того большой квадратный лоб. Прижатые этим массивным лбом, где-то в глубине темных провалов, светились чистые, голубые глаза.

На столе, под руками у этого человека, лежали папка с бумагами и развернутая карта, а в пепельнице дымилась недокуренная папироса.

Облокотившись на стол, человек внимательно и с любопытством смотрел на Кремнева, который все еще стоял у порога и не знал, что ему делать и как докладывать о себе.

Человек за столом понял это. Он легким кивком головы показал на пустой стул и произнес удивительно молодым, сочным голосом:

— Садитесь, капитан. Нам с вами надо поговорить. Один на один.

Василь сел и еще раз взглянул на человека. Тот вдруг наклонился вперед и в упор спросил:

— Писатель Василь Кремнев?

— Был. Сейчас — разведчик.

— Почему был? — удивился человек в сером и, достав папиросы, протянул Кремневу. — Писатель и в солдатской шинели остается писателем. Курите?

«Куда это он гнет? — взяв из пачки папиросу, подумал Кремнев. — Неужели солдаты говорили правду?..»

— А я вас помню, Кремнев, — прикурив папиросу, вдруг сказал человек и откинулся на спинку кресла, будто давая Кремневу возможность детальнее разглядеть себя и — узнать.

Густые темные брови Кремнева дрогнули, медленно сдвинулись.

— Не напрягайте память, капитан, — улыбнулся человек в сером. — Меня вы видите впервые...

— Но вы же сказали...

— Да. Лично я вас вижу вторично. Первый раз я слушал вас в сороковом, в Минске, в Окружном Доме офицеров. Тогда состоялась встреча пограничников с белорусскими писателями, и вы читали отрывок из своей новой книги.

— Да, припоминаю, вас я...

— Не запомнили? Ну, это не мудрено. В зале было более трехсот человек. Познакомимся сейчас. Моя фамилия Хмара, Леонид Петрович. Воинское звание — полковник.

Человек энергично протянул через стол сухую цепкую руку, а темные брови Кремнева снова удивленно дрогнули.

— Странная фамилия, не правда ли? — весело спросил полковник.

— Д-да, редкая. И...

— Вот видите! — засмеялся полковник. — Никто не верит! Все думают — кличка. А фамилия настоящая. У нас, на Гомельщине…

— Нет, простите, но я не о том, — смутился Кремнев. — Напротив. Мне показалось, что я уже где-то слышал о вас. По крайней мере, слышал вашу фамилию.

— Интересно, — удивился Хмара. — И где же?

— Если не ошибаюсь, — в штабе погранвойск, в июне сорок первого. Я тогда собирал материал для новой книги о пограничниках. И вот один из моих штабных товарищей предложил: едем на заставу Хмары. Ни о заставе, ни о ее командире он ничего не сказал: мол, на месте все увидишь сам. И я согласился. Очень уж мне понравилась фамилия будущего моего героя! Грозная, загадочная, а главное — редкая, запоминающаяся. В два дня я собрался в дорогу, получил нужные документы и... опоздал.

— Да, опоздали, — минуту помолчав, с болью вздохнул Хмара, и лицо его вдруг угасло, снова стало болезненно серым, непроницаемым. — Погибла моя застава, все, как один человек. Только я и остался. Случайно остался. Засыпало в окопе землей, немцы и не заметили. А когда бой утих, — выбрался я, перешел через линию фронта, под Могилевом полком командовал... Ну, да речь не обо мне. В штаб армии вызывали?

— Да, вызывали.

— Так вот, Василь Иванович, задание ваше несколько усложнилось...

Хмара неторопливо раскрыл папку, отложил в сторону засургученный пакет и несколько стандартных листков, исписанных на машинке, облокотился на стол.

Кремнев сразу же внутренне подобрался, поняв, что неофициальная часть окончена и что сейчас речь пойдет о главном, — о боевом задании.

Но полковник почему-то не спешил. Прикурив новую папиросу, он вдруг как бы между прочим спросил:

— Вы слышали о том, что немцы сосредоточили на нашем участке фронта больше силы? Что-то около половины всех своих танковых соединений.

— Да, слышал. Они что, снова намерены наступать на Москву?

— Нет. Они ждут нашего наступления.

— Но разве мы...

— Да нет. Мы наступать на этом участке фронта пока не собираемся.

Так почему тогда немцы...

— ...сосредоточили здесь столько дивизий? — Хмара бросил на Кремнева короткий пронзительный взгляд, стряхнул в щербатое блюдце пепел с папиросы, тихо промолвил: — О том, что вы сейчас услышите, знают только четыре человека. Вы будете пятым.

— Понял, товарищ полковник.

— Тогда слушайте внимательно. Нашей разведке удалось дезинформировать противника. В руки абвера попал «секретный» приказ Ставки Верховного Командования о подготовке к наступлению на нашем фронте с первоочередной задачей — ликвидировать «Ржевский выступ», этот кинжал, направленный в сердце Москвы. И вот результат: в район Ржева переброшены двенадцать фашистских дивизий. Все они заняли оборону. Бои, порою ожесточенные, завязываются чаще всего по нашей инициативе и носят характер разведки боем.

«Так вот где причина столь неожиданной передышки! — не без гордости за своих собратьев-разведчиков подумал Кремнев. — Молодцы, ребята!»

Хмара между тем тихо продолжал:

— Как видите, прожорливая щука схватила дохлую наживу. Но было бы наивно думать, что в кабинетах абвера в конце концов не поймут, что их просто околпачили. А вот это нам как раз и не желательно. Особенно теперь, когда наше командование готовит грандиозную операцию на другом фронте...

— Можно узнать — на каком? — быстро спросил Кремнев.

— Ну, вот, а говорили — разведчик! — сдержанно улыбнулся Хмара. — Писатель вы, батенька, писатель! Все вам знать нужно, все посмотреть... Да вы не смущайтесь! Мне ваше любопытство понятно. Отступаем мы много, а вот наступали...

Хмара пододвинул поближе к себе засургученный пакет, взял один из отложенных листков, передал Кремневу:

— Прочитайте.

Кремнев прочел, и на его лице отобразилось крайнее удивление.

— Простите, — не отрывая испытующего взгляда от прищуренных, глубоко спрятанных глаз Хмары, осторожно заговорил он. — Вы отказались что-либо сообщить о предстоящем наступлении, — это мне понятно. Но тогда почему вы дали прочесть мне этот документ?

— Почему? Да только потому, что с этой бумажкой и связано ваше новое задание!