Николай Ященко - С отцами вместе

— Что они придумали… Хотят, чтобы я продал тебя, сосед… Это я-то, рабочий человек, да своего брата!..

— Кто они? Что ты мелешь? — спросил Кравченко.

— Да семеновцы!.. И японский офицер сидел, зубы скалил. Пригласили в штаб, велят за тобой следить в оба глаза… Кто к тебе ходит, да часто ли, да о чем разговор у вас идет, и все такое. Хотят устроить так, чтобы я всегда с тобой в поездке был. Денег много обещали и водки — сколько хочешь…

Тимофей Ефимович закусил усы.

— Ну, а ты что же?

— Я ничего… Велели подумать. А если проболтаюсь — голову оторвут. Вот ночь не сплю, мучаюсь. Как же так, сосед?! Они думают, что я на водку и честь свою рабочую променяю. Да пропади она, водка эта! Да я, если хочешь знать, и пить могу бросить!

— Ты подожди, не горячись! Идем потолкуем!

И Кравченко с Горяевым скрылись в дровянике…

Утром японцы повсюду расклеивали большое объявление, отпечатанное на русском языке. Внизу стояла подпись — генерал-лейтенант К. Фудзия и дата — 23 августа 1918 года. Японцы распространяли это объявление во всех занятых ими населенных пунктах Забайкалья.

Костя и Индеец встретились около моста по дороге в школу. Потом подошли Пронька и Кузя, а за ними показались Томас Эдисон и Храпчук. Старый машинист шел на смену. Васюрка в школу идти не мог, и его не ждали. Объявление увидели недалеко от станции на заборе. Эдисон начал читать вслух:

«…Объявляю всему местному населению, включая военных, что выступление японской армии в этом районе является естественным последствием недавно изданной декларации Императорского японского правительства».

— Какая такая декларация? — спросил Кузя.

Ему никто не ответил. Эдисон читал:

«…Как уже сказано в этой правительственной декларации, японская армия не собирается делить или присваивать себе русских земель и отнюдь не будет вмешиваться в русскую политику, а ставит целью своего выступления лишь исполнение веления многогуманного и многомилосердного нашего императора…»

Кузя дернул Эдисона за рубашку.

— Шурка, а что это… «многогугума…»

Он не мог выговорить мудреного слова и осекся.

— Молчи ты! — толкнул его в спину Костя. — Читай дальше, Эдисон!

«…Видя страдания России, наш император послал свою армию в этот район для восстановления порядка и спокойствия…»

— Восстанавливайте, а мы ужо вас поблагодарим! — Храпчук показал огромный кулак.

Ребята захохотали.

«…Можно сказать, — читал Эдисон, — что японская армия является истинным спасителем для русского народа…»

— Мягко стелет, да жестко спать! — уже сурово сказал Храпчук. — В Чите они красногвардейцев расстреляли!

«…Но если кто-либо будет оказывать сопротивление нашей армии или препятствовать исполнению святого назначения ее, то она примет строжайшие меры и будет преследовать, не разбираясь в национальности…»

Машинист сердито проворчал:

— Не пугай, микадо, мы не из трусливого десятка!

Оглядев мальчишек, Храпчук добавил:

— Вот мы и познакомились с японским императором… Ну, хватит, хлопцы, вам за парты пора, мне на «компашку»…

Поднимаясь от станции в гору, школьники не обращали внимания на мелкий, как пыль, дождик, сыпавшийся с темно-серого неба. Каждый из них размышлял о японском объявлении. У Шурки изобретателя возникла мысль: «Хорошо бы вечерком сорвать все эти бумажки». Костя думал: «Выходит, хитрят япошки! Надо папу спросить, в чем тут дело». А Индеец жалел, что натолкнулся на объявление не один. Уж он бы рассказал, как собралась вокруг него большая-пребольшая толпа и слушала его с замиранием сердца и как взвод японцев напал на него, а он сумел отбиться камнями и улизнуть…

В этот день во время большой перемены произошло событие, которое взбудоражило всю школу.

Поселок Гора пересекался глубоким оврагом. На самом краю его, между школой и станцией, стояла пустая лавка купца Шамарского. Японцы заняли ее под склад. Ученики каким-то образом пронюхали, что в складе хранятся ящики с сигаретами. Два старшеклассника, сын аптекаря и сын начальника лесничества, добрались по оврагу до лавки, оторвали доску и выгребли много пачек сигарет «Каска». Парни благополучно вернулись обратно с оттопыренными карманами. Их примеру последовали другие. Скоро по дну оврага шныряли все любители сигарет. Стоявший у дверей японский часовой не видел и не слышал, что творилось с другой стороны склада.

Индеец тоже кинулся в овраг, но Костя схватил его за ремень и закричал:

— Куда? Пошел назад!

Вместе отошли подальше в сторону. Костя сердился:

— Какой же ты подпольщик?!

— Да я хотел немножко взять! Интересно все-таки, какие они, япошкины сигареты. Сегодня в хребет пойдем, покурили бы!

Костя вспомнил отцовские слова и сказал, грозя Индейцу кулаком:

— Я тебе покурю! Из ушей дым пойдет!

В это же время на школьном крыльце Кузя уговаривал Проньку:

— Сбегаем разочек, а то одному боязно!

— Не ворую ни один, ни в шайке! — отрезал Пронька.

Кузя потер переносицу.

— Да я нарочно сказал! Давай лучше сбегаем в лавочку, я две липучки куплю!

Уже в конце перемены Женька Драверт, узнав о «сигаретных экспедициях», побежал к складу и знаками растолковал часовому о краже. Японец, увидев выдранную доску, выстрелил вверх. Едва начались уроки, в школу явился японский офицер Цурамото с несколькими вооруженными солдатами. Директор созвал всех учителей и предложил им сделать обыск в классах. Лидия Ивановна первая заявила:

— Я отказываюсь! Это унизительно! Педагоги — не жандармы!

Ее поддержали другие учителя. Тогда директор предложил японцам действовать самим. Они обшаривали парты, вытряхивали на пол содержимое ранцев и сумок, выворачивали у учеников карманы, заставили расстегивать рубашки и брюки, но ничего не нашли. Пока учителя заседали, парнишки успели спрятать сигареты на чердаке и в поленницах во дворе школы. Некоторые выбросили пачки в окна. Кое-кто убежал домой. Правда, японцы обыскали потом и чердак и двор, но виновников обнаружить уже не удалось. Слух о краже сигарет и обыске учеников проник на улицу, и скоро около школы собралась большая толпа детей и взрослых. Когда японцы выходили из школы, их обстреляли из рогаток. Камешек щелкнул офицеру по очкам, и стекло разлетелось. Цурамото закричал, мешая японские и русские слова, и бросился обратно в школу. Солдаты кинулись за ним.

— Ур-ра! — кричали ребятишки.

Уроки были сорваны. Ученики бродили по длинному коридору, выскакивали на улицу. Преподаватели не выходили из учительской. Там офицер и директор составляли акт о коллективном ограблении воинского склада дружественной державы и о сознательном нападении учащихся на офицера японской императорской армии. Директор объявил учителям, что вечером состоится заседание педагогического совета для разбора «неслыханного инцидента»…