Ганс Кирст - Покушение

В подземке люди уступали место стройному офицеру с поблескивавшим Рыцарским крестом. Одни делали это неохотно, другие просто из уважения, а иные с неподдельным восхищением. Например, маленькая девочка, которая с обожанием уставилась на него, или старик, который прошипел какие-то слова признательности сквозь дырявые челюсти.

Какой-то женщине лейтенант помог пристроить поудобнее заляпанный грязью чемодан. По всей видимости, она ехала из той части города, которая недавно подверглась бомбежке. Вначале женщина ни на что не реагировала, и лишь спустя некоторое время она пробормотала несколько слов, что-то вроде: «Хоть какая-то от вас польза…» Лейтенант не расслышал, но на всякий случай поприветствовал женщину, приложив руку к фуражке.

Через полчаса Константин уже стоял перед мужчиной, который понравился ему с первого взгляда: крупная, неправильной формы, голова высилась над крепко сколоченным телом. Этот череп, словно вытесанный из камня, пробудил в воображении Константина образы древнеримских философов, бранденбургских крестьян или прусских чиновников. Но человек не был ни философом, ни крестьянином, ни чиновником. Он был Юлиусом Лебером.

— Скажите, пожалуйста, мой брат у вас? — спросил Константин.

Лебер пригласил лейтенанта в просто обставленную комнату, где, казалось, пол был истоптан множеством беспокойных ног, — в ней, видимо, побывало немало людей. И все же в этом помещении возникало чувство, что здесь ты в безопасности.

— Вы Бракведе, не так ли? — спросил коренастый, среднего роста, мужчина, после того как окинул Константина испытующим взглядом. — Я вас сразу узнал.

— В самом деле? А я думал, что мы, мой брат Фриц и я, совершенно не похожи друг на друга. Во всяком случае, внешне.

— Вы ошибаетесь, — сказал Лебер. Он опустился на стоявшую между двумя окнами тахту, обитую плотной тканью, и жестом пригласил лейтенанта занять место рядом с собой. — У вас такие же глаза, как у него. Вас послал ко мне капитан?

— Нет. Я надеялся найти его здесь. Мне нужно срочно поговорить с ним.

— Он дал знать, что скоро придет, — сказал Лебер после едва заметного колебания. — Если вы не возражаете составить мне до этого компанию, я буду очень рад. — И сразу же, не переводя дыхания, задал вопрос; — Вы служите вместе с братом?

Лейтенант ответил отрицательно и далее сообщил, что прибыл с фронта всего несколько дней назад, а сейчас его откомандировали в школу военных летчиков в Бернау. О службе брата он, к сожалению, ничего не знает…

Собеседник разглядывал лейтенанта умными, внимательными глазами и задавал интересующие его вопросы. Ответы, которые он получал, показались ему малосодержательными. Наконец, явно прощупывая лейтенанта, он сказал:

— Значит, вы служите в военной школе. Чем же занимаются сейчас в подобного рода заведениях? Изучают Штейна [11] Штейн Генрих (1757–1831) — глава прусского правительства в 1807–1808 годах; провел вопреки сопротивлению юнкерства ряд буржуазных преобразований. — Прим. пер. , Гнейзенау [12] Гнейзенау Август Вильгельм фон (1760–1831) — прусский фельдмаршал. После 1807 года вместе с Шарнхорстом проводил реорганизацию прусской армии. В 1807 году успешно руководил обороной Кольберга против французов. — Прим. пер. и Шарнхорста [13] Шарнхорст Герхард Иоганн (1755–1813) — прусский генерал; вместе с Гнейзенау провел реорганизацию прусской армии. — Прим. пер. ?

— Разумеется, их изучают, но только слегка.

— Жаль, очень жаль, — вздохнул Лебер, — ибо Пруссия ни до этих знаменитых мужей, ни после них не испытывала столь мощных импульсов обновления, преобразования, которые сравнимы с подлинной революцией. То был звездный час прусского офицерства.

Лейтенант слушал, соглашаясь с тем, что говорил Лебер. Этот человек был очень симпатичен Константину, он чувствовал, как от Лебера исходит поистине отеческая доброжелательность, и решил, что перед ним наверняка генерал в штатском.

— Вы познакомились с полковником фон Штауффенбергом? — осведомился Лебер.

— А кто это? — в свою очередь спросил лейтенант.

— Вы непременно его узнаете, — заверил Юлиус Лебер, — об этом позаботится ваш брат. Штауффенберг родился в тысяча девятьсот седьмом году, он происходит из древнего южногерманского дворянского рода, представители которого верой и правдой служили государству и церкви. Среди предков матери полковника, графини Юкскюлль, можно найти и генерала Гнейзенау.

У Константина совершенно вылетело из головы, зачем он здесь, — настолько завладел его вниманием человек, сидящий рядом с ним. А он, этот пожилой мужчина, говорил, почти не жестикулируя, не повышая голоса, и его внимательные глаза, не меняя своего выражения, смотрели спокойно, даже холодновато. Лейтенант почувствовал, как растет его расположение к Леберу.

— И этих великих мужей — Гнейзенау, Штейна и Шарнхорста — неблагодарные современники презрительно окрестили кликой «жалких мятежников», пустыми демагогами. Их просто обесчестили!

— Теперь и я понимаю, что с ними поступили несправедливо, даже жестоко. — Лейтенант доверчиво взглянул на Лебера: — Однако история доказала, что правы были они, не так ли?

— Верно. Но разве легко отказаться от уважения современников? — возразил Лебер. — Только в том случае, если человек решил целиком посвятить себя борьбе за справедливость, он сознательно жертвует всем, включая собственную жизнь. Тогда он стойко переносит насмешки и ненависть, как, например, Шарнхорст, которого ругали «жалким деревенским олухом».

— И с фюрером произошло нечто подобное, не правда ли?

— С кем? — переспросил пораженный Лебер.

И лейтенант пояснил: есть типы, которые, не стыдясь, называют фюрера «мазилкой», «художником от слова „худо“». Но так могут говорить только люди ко всему равнодушные, завистливые, косные. Однако в конце концов найдутся здоровые силы, которые преодолеют любое противодействие. Как фюрер, например.

Юлиус Лебер выслушал этот хвалебный гимн Гитлеру, не моргнув глазом. А Константин, конечно же, не заметил, какое самообладание проявил при этом его собеседник, который лишь произнес:

— Время накапливает собственный опыт, чтобы можно было определить, кто подлец, а кто герой. Не всегда легко это сделать, но процесс этот неизбежен.

Генерал от инфантерии Фридрих Ольбрихт, несмотря на всю свою решительность, по сути, был осторожным человеком, Он, конечно, не обладал таким изощренным умом, как генерал Остер из абвера, стремился к компромиссам, к взаимопониманию в отношениях между заговорщиками. «В принципе, — говорил он, — мы делаем общее дело, и между нами не должно быть никаких серьезных разногласий».

По настоятельному пожеланию многих участников заговора Ольбрихт встретился с Эрихом Гёпнером. Встреча эта состоялась в сельской харчевне близ деревни Хеннингдорф к северу от Берлина. На замызганном деревянном столе стояли нетронутые кружки с так называемым «легким» пивом военного образца — знатоки уверяли, что навозная жижа на вкус ненамного хуже.