Александр Журавлев - Рассказы о героях

Отходить днем от убежища было рискованно, тем более, что и с советского берега могли открыть огонь по движущимся фигурам. Тем не менее разведчики по очереди, ползком, прячась в кустах, несколько раз в течение дня поднимались по овражку наверх. Было замечено движение групп немецких саперов. На небольшой поляне, совсем недалеко от места, где укрывались разведчики, фашисты устанавливали мины, еще дальше рыли траншеи, маскировали огневые точки.

Так прошел день. Похолодало. К берегу прибило несколько трупов солдат. Видно, где-то выше по Днепру шли бои на переправах.

С наступлением сумерек Слободсков и Черных рискнули продвинуться дальше. Несколько раз приходилось залегать и ждать, так как попадались группы гитлеровцев.

Когда разведчики опушкой леса подошли к оврагу, то увидели на дне его несколько танков, бензовозов, грузовиков, замаскированных ветвями.

Возвратились на берег и немедленно сообщили по радио своим о скоплении вражеской техники.

Разведчики слышали, как наша артиллерия начала обстрел фашистских танков, сосредоточенных в овраге.

На следующий день огонь советских батарей резко усилился. В прибрежной полосе стала накапливаться пехота врага. Все же под носом у фашистов наши смельчаки вели разведку. Ради осторожности перенесли рацию на новое место, более укрытое.

Наступила третья ночь, и она снова прошла без сна, под грохот непрерывной канонады.

Перед рассветом недалеко от места, где укрывались разведчики, появились фашисты. Они что-то искали, обшаривали местность, порой открывали огонь из автоматов по прибрежным зарослям. Потом ушли. Утром гитлеровцы возобновили прочесывание местности.

Теперь разведчики не сомневались — их присутствие на правом берегу обнаружено, радиостанцию засекли, но уходить было поздно. Приготовили автоматы, гранаты.

Немцы вначале двигались цепью, потом залегли. Слободсков приказал Шаманову вызвать по радио огонь на себя.

Вокруг разведчиков начали рваться фашистские мины. Их осколки разлетались со зловещим свистом. Один из них впился в грудь Шаманову, другой повредил рацию. Шаманов хотел что-то сказать, но тут же свалился на бок и затих навеки.

Залегшие во время короткого минометного налета фашисты снова поднялись. Их было человек двадцать, разведчиков только двое. Гитлеровцы приближались медленно, осторожно.

Слободсков в страшном волнении считал секунды. Почему наши тянут, не дают огня? Неужели в дивизии не поняли?

Когда фашисты были в пятидесяти шагах, разведчики метнули из кустов одну за другой по две гранаты и открыли огонь из автоматов.

В это время грозно заговорил левый берег Днепра. С грохотом обрушились на прибрежную полосу фугасные снаряды. Тонны песка, целые деревья взлетели в воздух. Где гитлеровцы? Нет их!

Слободсков и Черных лежали на дне воронки, тесно прижавшись друг к другу. Земля дрожала, камни, песок, ветки сыпались на них сверху.

Внезапно огневой налет прекратился. Наша артиллерия перенесла огонь в глубь фашистской обороны. Зато близко на этом берегу начали стрелять пулеметы и автоматы. Это наши переправившиеся части выбивали фашистов из прибрежных укреплений.

Вскоре разведчики увидели бойцов своей части, а через некоторое время разыскали командира роты, которому доложили обо всем, что знали о фашистских частях на этом берегу.

Через несколько дней командир дивизии по поручению Президиума Верховного Совета СССР вручил М. Слободскову и А. Черных орден Ленина и Золотую Звезду Героя Советского Союза за героизм, проявленный при форсировании Днепра. Генерал по-отечески обнял разведчиков и пожелал им новых успехов.

Советские войска форсировали Днепр и успешно развивали наступление дальше на запад. В одном из боев Михаил Слободсков был серьезно ранен и во второй раз очутился в госпитале. Оттуда он вышел через несколько месяцев.

В бою на реке Неман Слободсков наступил на мину. Долго лечился в госпитале. Много усилий приложили врачи, чтобы вернуть его в строй, но это не удалось: ногу пришлось ампутировать.

Весной 1945 года, за несколько дней до капитуляции гитлеровской Германии, Герой Советского Союза Михаил Михайлович Слободсков возвратился в родной Оренбург.

Война не дала возможности Михаилу Михайловичу получить специальное образование: он ушел в армию со школьной скамьи.

Теперь надо было на трудовом фронте найти свое место в рядах строителей коммунистического общества.

Не успели отгреметь салюты в честь победы над Германией, а Михаил Михайлович уже принялся за учебу. Учился он с редким увлечением и упорством. Окончил курсы бухгалтеров, кооперативный техникум.

Сейчас он работает в системе торговли. Женился, растит детей.

— Страшное дело — война, — говорит Михаил Михайлович, — сколько горя, невыразимых страданий принесла она человечеству. У меня погибли на войне два брата, убит зять, я вернулся домой инвалидом. Все мы, советские люди, горячо поддерживаем политику мира, проводимую советским правительством. Наши дети должны быть избавлены от ужасов войны!

1960 г.

Герой Советского Союза

Василий Андреевич Сорокин

Осенью 1930 года молодежь села Студеного Илекского района провожала в Красную Армию группу юношей. Среди отъезжающих был и 22-летний колхозник Василий Сорокин.

В армии он прошел большую школу, окончил артиллерийское и танковое училища.

Война застала его на Западной Украине. В Действующей армии Сорокин был назначен командиром взвода связи одной из танковых бригад. Ему и его связистам не раз пришлось проявлять в боях храбрость и находчивость. Орден Красной Звезды да рубцы от ран остались памятью о тех днях.

Позже Сорокин командовал танковой ротой. В числе первых он на своей командирской машине ворвался в Киев. Орденом Красного Знамени отметила страна его участие в освобождении столицы советской Украины.

Вскоре Василий Андреевич был ранен и отправлен в госпиталь.

В мае 1944 года капитана Сорокина направили на Урал. Здесь он формировал роту, принимал машины, готовил личный состав к боям.

— Не пойму нашего командира, — говорил лейтенант Поляков. — Боевой он человек, знающий, а вот слова теплого от него не слышал.

«Открываться» Сорокин стал с одной из запомнившихся Полякову ночей. Лейтенант проснулся от раздавшегося рядом стона.

— Что, капитан, сон плохой увидел?