Давид Алексеев - Комкор М. В. Калмыков

Бригада Александра Окулича ринулась прямо на юг, к Сивашскому железнодорожному мосту, а бойцы 266-го и 267-го полков бригады Михаила Калмыкова, пройдя через боевые порядки красноуфимцев Смирнова, в ночь на 4 ноября повернули резко влево и взяли курс на Чонгарский пешеходно-гужевой мост.

— Даешь Крым! — под этим кличем пробивались уральцы и сибиряки по солончаковой земле Чонгарского полуострова.

Ледяной ветер, напоенный удушливо-смрадной горечью Сиваша, сек лица, распирал легкие. За пять часов наступления передовые полки обеих бригад, одолев нормы суточных переходов, почти одновременно вышли к урезу Гнилого моря на заданных им направлениях. И все-таки опоздали. Задачу форсирования с ходу решить было невозможно.

Первоуральцы 268-го полка Я. М. Кривощекова остановились перед пролетами взорванного Сивашского железнодорожного моста. Осадил коня и комбриг Калмыков, выскочивший с головным дозором малышевцев 266-го полка к Чонгарской переправе. Деревянный пешеходно-гужевой мост пылал. Стропила рушились в багряно-свинцовые воды пролива, вздымая ввысь трассы огненных искр.

Вновь закупорилась «крымская бутылка» — враг навязывал позиционные методы борьбы.

Михаил Васильевич расположил штаб бригады в развалинах хутора Мартьяновки. Настало время все изучить, взвесить. Перед рекогносцировкой комбриг развернул карту. На бумаге очертания Чонгарского полуострова удивительно напоминали силуэт двугорбого верблюда, на котором долго не усидишь. Карта говорила, что на всем Чонгаре нет ни одной реки, ни одного ручья. Была водокачка, но и та взорвана. Колодцев тоже — раз-два и обчелся, да разве вода в них: муть да соль голимая. А полки где укроешь? Под крышами два десятка домишек, а народа — тысячи. Костры не запалишь: не то что дров — прутика, щепки днем с огнем не отыщешь. Плохи надежды и на собственные, внутренние «кочегарки». Обозы застряли в местах выгрузки. Хлеба по полфунта на брата в день — больше не выдашь. Правда, в Ново-Алексеевке разжились пшеницей, а теперь и конина готовится впрок (бьют беляки по лошадям). Но варить-то на чем?

Калмыков поднялся и позвал помощников ехать с ним к проливу. Деревянный мост, подожженный с обеих сторон, сгорел дотла. Огонь слизнул весь настил, все поперечные брусья. Только сваи еще дымили одинокими свечками.

Пролив шириной около 200 метров был глубок: в полтора, а то и в два человеческих роста. О переправе вброд и думать нечего.

— А что это там белеется? — спросил Калмыков, указывая влево на массу каких-то материалов.

— Заготовки на новый мост, — пояснил старший разведки. — Для танков, видать, построить хотели…

— И вы еще медлите! Штабеля сейчас же рассредоточить и надежно укрыть. Возьмите на учет каждый брус, каждую доску. Отныне за них головой в ответе.

— Да, дровишки теперь будут! — довольно потирая руки, проговорил адъютант Александр Верещагин.

— Дровишки?! На костер такие бревна?! — напустился тут же Калмыков. — По ним перекинемся на ту сторону.

В полдень того же 4 ноября на сивашском берегу вновь появилась могучая фигура комбрига. Он сопровождал начальника дивизии Грязнова. Иван Кенсоринович был не в духе. Заминки у переправ вывели его из равновесия. Зная горячую натуру и крутой нрав юного начдива, Калмыков при докладе не стал сетовать на все трудности и нехватки.

Стоя у пролива, начдив заметил:

— Без понтонов тут не обойтись. Но когда они будут! Застрял наш понтонный парк за Александровском, безнадежно застрял.

— И шут с ним. Понтоны нам не нужны, — отмахнулся Калмыков. — Не дадут и близко к воде поднести эти штуки. Все пристреляно. Да вот и нас заприметили. Ложитесь! — Метрах в двадцати от командиров разорвался снаряд.

Короткой перебежкой достигли свежевырытой щели.

— Тяжелыми бьют, сволочи, — ругнулся Грязнов.

— А корректируют с тех вон вышек. Как на полигоне устроились. Взгляните, — произнес Калмыков и предложил начдиву свой бинокль.

— Посбивать бы их.

— Чем? Нашими легкими?

— Да, черт возьми. С тяжелым дивизионом та же история, что и с понтонами. Пока мосты не поставят, не будет и его. Безбожно стопорятся все наши дела. А знаете, Калмыков, — доверительно проговорил Грязнов, — не вернее ли нам от каждой из бригад оставить в районе мостов лишь по одному батальону для разведки, а все остальные силы отвести за Сальково. Там пережидать легче, люди не будут голодать и мерзнуть под открытым небом, и от огня напрасных потерь избежим. Как считаете?

— Я лично против. Прошу всю бригаду оставить на месте, — ответил Калмыков. — Этой же ночью моя разведка будет на том берегу.

— По воздуху, что ли?

— Для начала наплавной мостишко перекинем. После и гужевой ладить возьмемся. Сваи-то под водой не сгорели.

— А материалы где? Подавай, ска́жете?

— Не скажу. Сами кое-что нашли. Заготовки для нового моста на нашем берегу остались. Я приказал все материалы рассредоточить, чтобы ненароком не подожгли все сразу.

— Дельно, — заинтересованно заметил Грязнов, но, что-то припомнив, опять нахохлился: — Инженерный батальон запросите, а его нету. Тоже в дороге…

— Попробуем своими силами. Бойцам из саперных команд сметки не занимать. Да и я когда-то учился не только рушить…

— Спасибо, комбриг. Дерзайте.

Простившись с Калмыковым, начдив направился в бригаду Окулича. И там люди у моря погоды не ждали. Строительная инициатива охватила и их.

В 19.00, 4 ноября Иван Грязнов подписал очередную оперативную сводку штадива. О действиях бригад в ней говорилось почти одно и то же:

«89-я бригада. Занимая передовыми частями южную оконечность косы у Чонгарского моста, производит работы по постройке моста через Чонгарский пролив… 90-я бригада. Занимая передовыми частями станцию Сиваш, производит спешный ремонт железнодорожного моста через Сивашский пролив для форсирования его» [44] ЦГАСА, д. 305, л. 361. .

Ровно в 24.00 Калмыков известил начдива уже о том, что звенья наплавного моста наконец-то удалось дотянуть до противоположного берега.

Той же ночью первые красные разведчики во главе с комбатом Зыковым вступили на крымскую землю, и вопрос об оставлении бригад на Чонгарском полуострове был окончательно решен. Появилась надежда, что в самые ближайшие дни удастся организовать разведывательный поиск, который, возможно, и перерастет в решительный прорыв всех крымских укреплений врага.

Предварительные сведения о противнике в районе Сивашской и Чонгарской переправ носили самый общий характер. Пленные, захваченные под Сальковым и Джимбулуком, не сообщили ничего конкретного о начертании и укреплениях крымских позиций. Полной загадкой оставался и вопрос о частях, которые заняли их теперь.