Татьяна Майстренко - Опаленная молодость

Кроме лагеря в Вязьме, функционировал «госпиталь для советских военнопленных». Он размещался в здании железнодорожной поликлиники. Здание госпиталя не отапливалось. Столбняк, газовая гангрена ежедневно уносили десятки жизней. В госпиталь свозили советских раненых солдат из-под Ржева, Сычевки и Гжатска. Раненых привозили в товарных неотапливаемых вагонах. Такое незначительное расстояние раненых, ввиду «второстепенности груза», везли 5–7 дней, не выпуская на воздух. Многие при такой транспортировке погибали. Оставшиеся в живых, в состоянии полного истощения, по прибытии в Вязьму, не могли самостоятельно преодолеть расстояние в 1 км, отделявшее станцию от госпиталя, и их пристреливали конвоиры. Этот госпиталь практически ничем не отличался от лагеря: на окнах были решетки, вооруженная охрана, недостаточное питание. Выжить в таких условиях могли только легко раненные пленные. Солдаты из охраны издевались над ранеными и выздоравливающими. Имеются свидетельства, что один раненый от голода на костылях подошел к решетке, выходившей на Калужское шоссе, и попросил у прохожего еды, за что сразу же был расстрелян гитлеровским солдатом. В один из дней в госпитале был зачитан приказ: «Во время погрузки продуктов некоторые русские позволили себе съесть несколько сухарей, за что были расстреляны, остальные строго предупреждаются». Медики, попавшие в плен вместе с ранеными, оказывали всяческую помощь, но, не имея лекарств и оборудования, не могли ничем помочь. Пленные советские медицинские работники также подвергались избиениям и издевательствам. Так, немецким солдатом был избит врач Собстель. Не выдержав ужаса, происходившего в этом госпитале, и не имея возможности оказать помощь пострадавшим, сошел с ума врач Никифоров, однако гитлеровцы его не изолировали. Ежедневно из госпиталя к месту захоронения вывозилось 30–40 умерших. Врачи Т. А. Тараканова и А. П. Видринский поддерживали с помощью местных жителей группу раненых, которых можно было спасти, организовывали им побег и сами бежали.

Несколько лет назад, абсолютно случайно, энтузиасты-поисковики из Архангельской области в фондах центрального архива Министерства обороны России обнаружили документы, содержащие информацию о советских военнослужащих, погибших в вяземском лагере «Дулаг-184». Документы представляют собой списки умерших в лагерном лазарете советских военнослужащих за период января, февраля, марта, июля, августа, сентября, октября 1942 года. Списки составлялись советскими медицинскими работниками, попавшими в плен и работавшими в лагерном лазарете. Эти документы были обнаружены сотрудниками органов СМЕРШ 33-й армии после освобождения города Вязьма. Затем эти документы были переданы в управление тылом 33-й армии, позднее – в Управление по персональному учету потерь сержантского и рядового состава Генерального штаба Красной Армии, как обычные документы о потерях. Документы не имели особой отметки «военнопленные» и 60 лет хранились в архиве без внимания. В документах зафиксирован факт смерти и захоронения 5 422 человек. На 3 991 человека имеются практически полные данные (имя, фамилия, отчество, место службы, звание и домашний адрес). На 192 человека сохранились частичные данные, 1 299 человек захоронены безымянными.

Содержавшиеся в документах данные, которые уже опубликованы, имеют чрезвычайно важное значение, так как содержат информацию о более чем пяти тысячах советских военнослужащих, считавшихся до сих пор пропавшими без вести.

Кроме вяземского лагеря, в период оккупации гитлеровцами на территории района и в непосредственной близости от него было создано еще несколько лагерей. Однако следует отметить тот факт, что они по числу содержавшихся пленных были значительно меньше вяземского лагеря. Отдельные из них функционировали непродолжительный промежуток времени и после истребления содержащихся в них военнопленных расформировывались.

В заключение необходимо определить общее количество советских военнопленных, погибших в вяземском лагере «Дулаг-184». П. Курбатова в своей книге приводит данные о том, что «в октябре – ноябре 1941 года в вяземском лагере содержалось 25 тыс. красноармейцев и жителей, в основном раненых» ( Курбатова П. О злодеяниях немецко-фашистских захватчиков на Смоленщине. – Смоленск, 1944. С. 30 ). Скорее всего, эта цифра соответствует действительности, так как на ограниченной территории строившегося почти в центре города комбината разместить большее количество людей было просто невозможно. Однако следует отметить существенную разницу между понятиями численность контингента лагеря в определенный период и численность советских военнопленных, прошедших через вяземский лагерь за весь период оккупации. Известно, что определенная часть военнопленных была этапирована в тыл, а контингент лагеря постоянно пополнялся советскими воинами, попавшими в плен в ходе проведения Ржевско-Вяземской наступательной операции зимы – весны 1942 года, местными жителями. Кроме этого, имеются свидетельства о том, что в лагерь, вплоть до самой весны 1943 года, прибывали советские военнопленные из-под Ржева и Сычевки.

Пролить свет на данный вопрос могло бы изучение тех захоронений советских военнопленных, которые делались в непосредственной близости от лагеря. Однако в период после освобождения и до наших дней эти захоронения досконально не исследовались. В распоряжении краеведов и исследователей имеется только информация, напечатанная практически во всех газетах Советского Союза о зверствах гитлеровцев в освобожденных городах Вязьме и Гжатске. Цифры, названные там, никогда не проверялись и не уточнялись, они просто переписывались из материалов Чрезвычайной комиссии в различные книги и статьи. Так, по официально опубликованным данным, после освобождения вблизи лагеря по улице Кронштадтской было обнаружено 45 рвов с захороненными военнопленными, каждый ров имел в длину 100 метров и ширину 4 метра, в каждом рву было захоронено по нескольку сотен трупов, всего около 20–30 тыс. человек. Учитывая тот факт, что данная информация была напечатана буквально через несколько дней после освобождения, можно предположить, что комиссия не вскрывала все рвы, да и вряд ли в то время и в той обстановке это требовалось. Скорее всего, комиссия ограничилась вскрытием нескольких рвов с захоронениями и вывела приблизительную цифру. Кроме этого, в информации не названо количество тел в одном рву и не указана глубина захоронений, а она может быть разной. В послевоенный период перезахоронения не производились, и, даже более того, частично территория захоронений попадала под застройку и планирование. Точно так же сложно восстановить число погибших советских пленных солдат и офицеров на территории района. Никто и никогда таких подсчетов не производил, и сейчас это сделать физически невозможно. Следует ограничиться только официальными, далеко не полными цифрами Чрезвычайной комиссии, из которых следует, что в Вязьме погибло и захоронено 30 тыс. военнопленных и гражданского населения».