Захар Прилепин - Всё, что должно разрешиться… Хроника идущей войны

В день воскресный Захарченко сказал, что сегодня нужно съездить на позиции: передать ребятам на «передке» всякие разные подарки. Раз ВСУ обстреливает донецкие позиции ежедневно, армия Донбасса должна иметь возможность отвечать.

Я был по гражданке: форма у меня висела в кабинете, — а Захарченко любит, чтоб всё, что он затеял, свершалось быстро, — увидев секундное моё замешательство, он тут же предложил: «А в мою переодевайся, у меня ещё одна есть».

Размер одежды у нас оказался одинаковым; вооружился я, естественно, в его же кабинете — оружие у Захарченко есть везде: на работе, дома, в багажнике его машины, и даже не рискну предположить где ещё.

Полчаса — из центра города, где горят витрины и сияют кафе, а по улицам летают иномарки, — и вот ты видишь вполне себе сталинградские пейзажи.

Сначала район, где нет ни одного целого дома — в буквальном смысле ни одного — той или иной степени тяжести попадания видны на каждом: щербины осколков, проломы снарядов.

Фонари в этом районе не горят.

Дома́ словно присыпаны пылью.

Встречаются две женщины, которые внимательно смотрят на наши джипы и провожают нас взглядами.

Опасность тут наглядна и осязаема: даже не надо говорить, что здесь стреляли вчера, позавчера, и три дня назад, и будут стрелять сегодня — это ощущение соткано из воздуха.

Самое поразительное, что в каждом доме горит несколько окон — какие-то люди всё равно не уезжают.

Пытаюсь представить себе, как это происходит: человек заваривает чай, идёт к телевизору, смотрит новости, на передовой — в километре — начинается перестрелка, не отрываясь от новостей, человек на слух определяет, что именно «работает»: СВД… ПКМ… А вот звук миномётной мины…

— В этом районе не штрафуют водителей маршруток, если они пьяные, — спокойно сообщает мне сосед по джипу.

Ещё через пятнадцать минут мы на самой что ни на есть передовой.

До украинских позиций — двести метров.

Можно крикнуть — и они ответят.

— Сегодня ещё не стреляли, — рассказывает местный комбат. — Вчера было… Вон за теми домами у них стоит БМП. Там — два танка…

Мы спускаемся в подвал бывшей автобазы — из разных комнаток является к нам навстречу «личный состав».

Мне довелось, а лучше сказать — удалось провести и проговорить с Захарченко многие часы, чаще всего в кристально трезвом виде, а иногда и не совсем — в тех состояниях, что располагают к щедрой доверительности, но… В общем, я никогда не слышал, чтоб он был настолько искренним, каким открылся в этот раз.

— В Горловку за сутки стянули больше 100 единиц боевой техники и более 25 КамАЗов и «Уралов» с живой силой, — почти монотонно докладывался он своим темнолицым пацанам и мужикам. — БК [15] Боекомплект. тянут постоянно, мы уже заколебались считать. Проблема в следующем: у них под Славянском неизвестные лица подорвали хранилище с ГСМ [16] Горюче-смазочные материалы. ' поэтому они сейчас сильно возникать не будут. Если заметите, что техника начала кататься в три раза интенсивнее, чем сейчас, прибавляйте к этой дате 3–4 дня и ждите удара… Ударов будет — два. Один, скорей всего, нанесут в районе Горловки. Другой — в сторону Старобешево. На Гранитное пришла латвийская ЧВК, на Марьинке стоят грузины, на Зайцево стоят поляки и канадцы, есть ещё французы у них. Так что, если начнётся, будет весело, врать не стану. Не знаю, кому в церкви свечки ставить, но они пока выжидают. Тянут танки, самоходную артиллерию и «дальнобой». Всё понятно, да? Они не тянут миномёты и противотанковые орудия. «Дальнобой».

— А «Ураганы»? — спросил кто-то из бойцов.

— «Ураганы» херня. Заряды к «Ураганам» перестали делать ещё в 1985 году. На каждый «Ураган» у них максимум по пакету. На передней линии у них по два БК на машину. Грубо говоря — 40 зарядов каждый. «Ураганы» и «Грады» можно пережить. Страшнее всего — танковый снаряд. Нас когда на Саур-Могиле прижали, я трое суток под «Градами» там просидел. Нормально. Но когда танки начали бить, что-то невесело стало. У танкового снаряда траектория полета другая, разлёт осколков совсем другой…

Я вас не пугаю и не подбадриваю. Сами можете научить кого угодно. Но самое страшное, что будет здесь — пехота. Её, если что, пойдёт очень много. Когда их прёт полторы тысячи, пулемёты разогреваются и стрелять не могут. А ещё если наступающие обколятся! Вот у них атака была под Горловкой — они с развёрнутыми знамёнами строевым шагом шли. Помнишь, как в том фильме?

…несмотря на то, что перед Захарченко стояло больше взвода бойцов, он обращался как бы не ко всем, а к кому-то одному, на «ты» — но этого конкретного «одного» перед ним не было; «ты» было словно обращено к каждому лично.

— Разговаривал с пацанами мотороловскими: когда штурмовали аэропорт у этих, как они называли, «кибортов», пулемётчик засел на втором этаже. В него две гранаты кинули. У него уже спины нет, а он стреляет. Он под боевой химией!

Чую, что может начаться всё именно здесь. Если им в Пески пробиться, то десять минут — и они в центре города. Мы их там отсечём, но представляете, как их выбивать из города? Это ужас, что в Донецке будет твориться — каждое здание рушить придётся.

Когда мы Углегорск брали, самой большой проблемой было то, что они сидели в зданиях. С отрытых полей они быстрее сматываются. Из города их выбить куда сложнее. — На большой стол за спиной Захарченко выползла мышь, он скосился на неё — совершенно, надо сказать, игнорирующую порядка тридцати мужчин, собравшихся в одном помещении, — и вдруг вспомнил — Недавно перехватили сводку, где их военные жалуются в генштаб Украины, что их атаковали сепаратистские мыши. Серьёзно говорю! У них в окопах мышей развелось немерено. Они там грызут всю херню подряд. В Артёмовске им надо технику ремонтировать: танки, БМП — все провода перегрызли.

На этой войне я видел одну вещь: когда Красногоровку штурмовали — наша восьмая рота оттуда героически отступила. Ну, не будем разбираться, кто виноват, — командир или так сложились объективные обстоятельства; в общем, мы заняли противоположную лесополосу, а посредине — поле. «Вэсэушники» собираются атаковать нас. Их БТРы разворачиваются, а тут как раз гроза началась и, оцените ситуацию, в головной украинский БТР вдруг бьёт молния! Он загорается — и они уходят… А если бы они не ушли, нас бы там всех расстреляли.

Потом, через пару дней, у них 78-я бригада расположилась под Волновахой — и произошла, буквально, атака гадюк. 73 обращения в больницу было в связи с укусами.

Сначала молния ударила, потом гадюки покусали, сейчас, зимой, — их мыши атакуют. Скоро пойдут вход сепаратистские крысы, сепаратистские коты, и такое тогда начнется!..

— У них земля будет гореть под ногами, — с каким-то неожиданно добродушным чувством, совсем, казалось бы, не идущим этой фразе, сказал весьма колоритный боец, которого все называли дядя Вася. Из сказанного им получалось так, что ему даже как-то жалко противника, которого атакуют грызуны и ползучие гады. Но Захарченко переводить разговор в хохму не стал: