Николай Чергинец - Сыновья

— Километров пять отмахали, — тяжело дыша, сказал Леонов.

— Не меньше. Главное, чтобы не сбились и не кружили вокруг лагеря. Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответил Леонов, у которого на самом деле силы были на исходе. Он глотнул побольше воздуха. — Основное для нас — отойти подальше и к утру найти укромное местечко.

— Антон, стой! — вдруг воскликнул Николаев. — А где магазин? Мы же потеряли магазин! — Он лихорадочно вертел в руках автомат.

Леонова словно током ударило. Он нащупал в руках Николаева автомат… Да, магазина в автомате не было. Антон нагнулся и начал шарить руками по земле.

— Растяпа! — дрожащим от гнева голосом сказал он. — Тоже мне, солдат нашелся! Ему доверили оружие, а он коту под хвост магазин сунул! Что стоишь?! Ищи!

Николаев спустился на землю, но искать не стал.

— Бесполезно все это, Антон. Магазин выпал из автомата, когда я сбросил его с дувала. И, когда мы бежали, магазина в автомате уже не было. Я в спешке и волнении не сообразил, что несу не оружие, а обыкновенную игрушку.

Леонов со вздохом поднялся на ноги.

— Эх ты! Мы же остались безоружными, и теперь нечем отбиваться, чтобы подороже отдать свою жизнь.

Они медленно, натыкаясь на деревья, пошли вперед.

Вскоре Леонов дотронулся до плеча Николаева.

— Ты прости меня, я погорячился…

— Брось, Антон. Я бы и сам себе морду набил. Действительно — растяпа.

— Ладно, забудь об этом. Автомат возьмем с собой, хоть пугать в случае чего будем.

— Это точно. Главное, что мы удрали. Скоро утро, надо обязательно найти местечко, где сможем укрыться. Потом решим, что делать дальше.

— Конечно, нам будет нелегко: без еды, без оружия, не знаем языка и даже направления, куда топать…

— Ничего. Когда солнце взойдет, определим направление. Я думаю, что лучше всего двигаться на северо-восток, к афганской границе.

— А может, на Исламабад или Карачи?

— Я считаю — это бесполезно. Без карты, через всю страну — попадемся. Лучше идти к горам. Там больше шансов попасть к своим. Правда, не знаю, как быть со жратвой. Вот если бы удалось запастись хотя бы лепешками, а в горах воду найдем.

Вскоре роща кончилась, и они остановились у небольшого арыка. Вода с тихим журчанием текла у ног, но хотя и хотелось пить, они не стали этого делать. Решили потерпеть.

— Давай подождем рассвета, — предложил Николаев. — Отыщем какое-либо строеньице или же в «зеленке» укромное местечко найдем.

— Иного выхода у нас нет, — согласился Антон.

Они сели под деревом. Несмотря на то, что ночь была бессонной и усталость сковывала тело, спать не хотелось.

— Ты знаешь, — нарушил молчание Николаев, — только сейчас я понял, что мы бежали. Честное слово, раз десять щипал себя: уж не сон ли это.

— А я понял это тогда, когда мы перелезли через дувал и побежали вдоль улочки…

— Антон, смотри, светает!

Они смотрели на восток, где все ширилась на небе светлая полоска. Но на земле еще властвовала ночь. Николаев мечтательно вспомнил:

— Лет пять назад батя взял меня с собой на рыбалку. Мы ночевали на берегу Волги. Как только начало приближаться утро, батя разбудил меня, и мы начали готовиться. Он у меня страстный рыбак и к этому занятию относится ох как серьезно! В темноте накачали мы лодку, и тут появилась на небе вот такая же светлая полоска, а батя шутит: «Смотри, гусь лапчатый, не прозевай, как день зарождается. Ты же у меня поспать — герой и в жизни рассвета не встречал». И вдруг появились первые солнечные лучи. Красота! Даже сейчас с благодарностью вспоминаю ту картину. А ты, Антон, встречал когда-нибудь рассвет?

— Я? — улыбнулся Леонов. — Да, встречал. — Он помолчал немного. — Есть у меня девушка. Катериной ее зовут. Вместе в школе учились. Впереди меня в классе сидела. Я часто за косы ее дергал… Помню, как после девятого класса нас, несколько ребят, направили в пионерский лагерь пионервожатыми. Мы с Катеринкой в один лагерь попали. Когда кончалась третья смена, после костра, позагоняли мы малышню по палатам спать, а сами — человек восемь — пошли бродить вдоль лесной опушки. Темно, тепло. Идешь босиком по траве, а она шелковая, нежная…

Антон, словно забывшись, замолчал. Алексей спросил:

— Ну и что, так до рассвета и бродили?

— Нет, — улыбнулся Антон. — Набрели мы на огромный стог, ну всей ватагой и взобрались на него. Устроились в кружок, и кто что рассказывает, а над нами небо все в звездах! Затем туман появился. Катя шепчет мне: «Скоро утро!» Посвежело, а мы все легко одеты. Ребята начали в сено зарываться, так теплее. Мы с Катей тоже что-то наподобие норы вырыли. Сидим, смеемся, а ее лицо рядом с моим… А потом вроде случайно ее голова оказалась на моем плече… Так хорошо… А Катя мне шепчет: «Антоша, посмотри — на небе полоска. Это солнышко к нам спешит, обогреть хочет!» И тут увидел я ее глаза: красивые, голубые, большие. Сам не знаю, как получилось, — поцеловал ее в губы…

— И, конечно, схлопотал по роже, — авторитетно заметил Алексей.

Леонов улыбнулся в темноте и, чуть дрогнувшим голосом, сказал:

— Нет. Через минуту она сама меня поцеловала и сказала: «Мне хорошо, Антон!» И тут появилось солнышко. А я смотрю на Катю, и мне так радостно. Хочу сказать «люблю», а не могу. Она тогда наверняка догадалась об этом. Приложила палец к моим губам, прислонила голову к плечу и шепчет: «Молчи!» Я и промолчал.

— Ну и дурак! Мог бы сказать. Что здесь такого, если любишь? И где она сейчас?

— В Брянске, в институте учится.

— Пишет?

— Ага. Провожала — плакала. Пишет, вернее, писала часто. Вот только что теперь подумает, когда узнает?

— Если любит, не подумает ничего плохого…

Рассвет приближался стремительно.

— Так, — деловито промолвил Николаев, — давай осмотримся. Черт возьми, только поле, ни одного строения.

— Действительно, куда нас черт занес? — растерянно огляделся Леонов.

Перед ними раскинулась ровная, разбитая на квадратики полей местность. Роща была редкой и хорошо просматривалась.

Николаев, сказал:

— Я предлагаю спрятаться в стоге соломы.

Леонов удивленно спросил:

— Ты имеешь в виду вон те копны?

— Ага.

— Тоже мне стог. В нем даже ребенок не спрячется, не то что мы.

— А что делать? Иного выхода я не вижу. А если еще протянем немного, то и к ним незаметно не проберешься.

— Пошли! — решился Леонов и, первым перепрыгнув через арык, побежал.

Николаев последовал за ним. Они выбрали стоявшие рядом два небольших стожка и остановились у одного из них. Стожок был не более полутора метров в высоту и трех в ширину.

— А может, спрячемся по отдельности, — предложил Николаев. — Ты в этот, а я в тот?

— Не надо, — возразил Леонов. — Ведь тогда вероятность нашего случайного обнаружения увеличится вдвое.