Николай Кулаков - Доверено флоту

8- я бригада морпехоты полковника В. Л. Вильшанского потеряла в декабре большую часть своего личного состава (и в том числе четырех комиссаров батальонов). Бойцов, оставшихся в строю, передали в 7-ю бригаду и в 1-й Севастопольский полк морпехоты, А когда представилась возможность, в январе 1942 года, 8-я бригада была заново сформирована на основе этого полка и вернулась на боевые рубежи под командованием полковника П. Ф. Горпищенко.

* * *

Массовый героизм защитников Севастополя, бесспорно, сыграл решающую роль в срыве тщательно подготовленного противником штурма. К декабрю сорок первого относится много подвигов, навсегда вошедших в историю Севастополя, ставших известными всей стране.

Уже после отражения штурма удалось установить подробности подвига нескольких моряков, поведение которых, [214] мне кажется, с особенной силой выразило дух непоколебимой стойкости, царивший на севастопольских рубежах. То, что совершила эта маленькая группа бойцов, думается, помогает понять, как выстоял весь Севастополь.

…На склоне высоты с отметкой 192,0 западнее селения Камышлы (ныне - Дальнее) располагался дзот № 11 - одна из огневых точек пулеметной роты лейтенанта М. Н. Садовникова.

За сутки до того, как гитлеровцы начали свое декабрьское наступление, в роте состоялось делегатское комсомольское собрание с повесткой дня: «О предстоящих боях». На собрании единогласно приняли такую резолюцию:

«Над нашим родным городом, над главной черноморской базой, над всеми нами нависла смертельная опасность. Враг рвется в наш любимый город Севастополь. Мы клянемся Родине:

1. Не отступать назад ни на шаг.

2. Ни при каких условиях не сдаваться в плен, драться в врагом по-черноморски, до последнего патрона, до последней капли крови.

3. Быть храбрыми и мужественными до конца. Показывать пример бесстрашия, отваги, героизма всему личному составу.

4. Наше решение-клятву поместить в боевых листках и сообщить по всем дзотам, окопам, огневым точкам.

5. Настоящее решение обязательно для всех комсомольцев».

В дзоте № 11 комсомольцами были все - командир огневой точки старшина 2-й статьи Сергей Раенко и семь молодых краснофлотцев из электромеханической школы учебного отряда флота. Решение собрания, принятое при участии их делегата, они скрепили своими подписями.

В дзоте были станковый пулемет с поворотным устройством для ведения огня через любую из трех амбразур, ручной пулемет и на каждого по винтовке. Имелся солидный боезапас - 60 тысяч патронов, полторы сотни гранат, двести бутылок с горючей смесью. Конструкция огневой точки могла выдержать попадание трехдюймового снаряда. Но сильны были бойцы дзота и другим - решимостью выполнить до конца воинский долг, свою комсомольскую клятву.

Дзот стоял не на передовом рубеже, а в глубине нашей обороны, и в первый день штурма бой сюда не дошел. Когда же противнику удалось продвинуться, дзот оказался сперва на переднем крае, а потом и в окружении. Горсточка моряков стала гарнизоном маленькой осажденной крепости. [215] Им пришлось действовать самостоятельно, и к этому они были готовы.

С утра 18 декабря гитлеровцы держали дзот под интенсивным артиллерийским и минометным обстрелом - он мешал им овладеть высотой. Но подавить огневую точку они никак не могли, и пулемет дзота косил появлявшуюся на склоне вражескую пехоту.

Несмотря на прочность дзота, нес потери и его личный состав - в амбразуры залетали осколки разрывавшихся рядом мин. Был смертельно ранен стоявший у пулемета старшина Раенко. Умирая, он напомнил товарищам о данной ими клятве. Командование огневой точкой принял и встал к пулемету краснофлотец Дмитрий Погорелов. Потом выбыл из строя и он. К пулемету становились краснофлотцы Василий Мудрик (вскоре он был убит), Алексей Калюжный. На подступах к дзоту лежали уже многие десятки перебитых фашистских солдат.

Ночью, когда наступило некоторое затишье, бойцы готовились к отражению новых атак, чистили пулемет, набивали ленты. А затем вновь дрались весь день, истребляя наседавших гитлеровцев и пулеметными очередями, и гранатами. В ночь на 20 декабря пришли на подмогу, сумев добраться до дзота, три моряка-коммуниста, и один из них - Михаил Потапенко вступил в командование огневой точкой. Были доставлены ручные пулеметы, пополнен боезапас.

На третий день боев за высоту противник, не сокрушив дзот артиллерией и минометами, вызвал для его подавления самолеты, сбросившие до десятка бомб. Только теперь маленькое укрепление, едва возвышавшееся над землей, было наполовину разрушено. Однако все, кто оставался в живых в боевом расчете, продолжали сражаться. Потапенко, уже тяжело раненный, приказал краснофлотцу Григорию Доле, тоже раненному, ползти к командному пункту подразделения - доложить обстановку и просить помощи.

От Доли, которому посчастливилось добраться до КП, и от другого краснофлотца - Ивана Еремко, который, будучи тяжело ранен и израсходовав все патроны и гранаты, отполз в кустарник, где его потом нашли санитары, и стало известно, как сражался трое суток окруженный дзот № 11, сдерживая продвижение врага и нанося ему огромный урон.

Когда наши части отбросили гитлеровцев назад, в разрушенном дзоте, в противогазной сумке, была найдена записка последнего бойца расчета - пулеметчика Алексея Калюжного. Его предсмертные слова прочел, услышал весь [216] флот: «Родина моя! Земля русская! Я, сын Ленинского комсомола, его воспитанник, дрался так, как подсказывало мне сердце, истреблял врагов, пока в груди моей билось сердце. Я умираю, но знаю, что мы победим. Моряки-черноморцы! Держитесь крепче, уничтожайте фашистских бешеных собак. Клятву воина я сдержал. Калюжный».

На месте дзота № 11 поставлен после войны памятник. Он напоминает о героической самоотверженности не только бойцов этой огневой точки. Железную стойкость проявили и бойцы стоявших неподалеку дзота № 12, дзота № 13 и других. Их расчеты, укомплектованные такими же краснофлотцами первого года службы из электромеханической школы, тоже сражались до последнего вздоха.

Выстоять в декабре, несомненно, помогло и то, что войска СОР действовали в обороне весьма активно. Контратаки батальоном и более крупными силами предпринимались за шестнадцать дней свыше сорока раз. Имей мы достаточно резервов, контратак было бы еще больше.

Но противник ощутил боевую активность севастопольцев не только на переднем крае обороны. Были у нас люди, совершавшие в это время вылазки во вражеские тылы. И о них нужно хотя бы кратко рассказать.

Когда начинались бои за Севастополь, был сформирован небольшой отряд для действий на захваченной гитлеровцами территории. Имелось в виду, что он будет наряду с добыванием необходимых нам сведений о противнике наносить фашистам удары там, где они меньше всего этого ожидают. Словом, создавалось подразделение, предназначенное переходить фронт, высаживаться на побережье с моря или сбрасываться на парашютах. Бойцов для него - 56 коммунистов и комсомольцев - подобрали среди отличившихся морских пехотинцев и из корабельных добровольцев, рвавшихся в морпехоту. Командиром отряда был назначен капитан В. В. Топчиев, военкомом - батальонный комиссар У. А. Латышев. Отряд разместили в пустовавшем уединенном доме отдыха Морзавода.