Владимир Дубровский - Наше море

Наконец от командующего операцией контр–адмирала Фадеева был получен сигнал: «Действовать самостоятельно, согласно инструкциям». И первая группа — тральщики «Мина» и «Арсений Расскин» — легла курсом к Дунайскому гирлу, откуда вероятнее всего могли появиться вражеские транспорты и корабли.

Группа Янчурина — тральщики «Якорь» и «Искатель» — повернула на юг, к мысу Олинька, а эсминец «Сообразительный» остался маневрировать в море, прикрывая обе группы кораблей.

Стешенко, обернувшись к корме, видел идущий в кильватер узкий корпус тральщика «Арсений Расскин». Он без труда различил на мостике высокую фигуру командира корабля Царевского. Сейчас им вместе придется встретиться с врагом.

Мысли Стешенко были прерваны звонким и взволнованным, как во времена Колумба, голосом сигнальщика:

— Земля!

— Подайте–ка бинокль! — попросил Стешенко и в мутном рассвете наступающего утра увидел небольшой остров Фидониси. Берег близко. В этом районе проходят водные пути противника, по которым груженные войсками и танками транспорты фашистов следуют к фронту.

На мостике тихо. Слышно, как ровно гудят дизели, бьется у бортов волна, скрипят раскачиваемые ветром снасти. [40] Видимость постепенно улучшается, но берегов противника невооруженным глазом не видно.

В этой настороженной тишине спокойным, с хрипотцой голосом сигнальщик Корниенко докладывает:

— Вижу дым!

И через несколько секунд в бинокле Стешенко показываются черточки прямых мачт и трубы кораблей.

— Боевая готовность номер один! — объявляет Ратнер.

Гремят колокола громкого боя, и матросы по тревоге занимают свои боевые посты.

Корабли идут на сближение. Вот уже можно различить мачты двух больших транспортов, контуры камуфлированного миноносца или сторожевого корабля и мористее транспортов — белые буруны катеров. Идут они курсом на Одессу.

— Удача! — весело и в то же время беспокойно произносит Ратнер, продолжая рассматривать корабли в бинокль.

Противник уже заметил тральщики. На румынском миноносце замигал желтый пучок света — прожектором запрашивали опознавательные.

— Что будем отвечать? — спрашивает Стешенко.

Ратнер в отличном настроении. Он уверен, что с охранением можно справиться и что инициатива боя у него в руках.

— Надо отвечать, — весело говорит он. — Сигнальщик, дайте ему четыре точки! Пока он будет разбираться, мы успеем сблизиться.

Сигнальщик стучит шторой прожектора и тут же докладывает:

— Не понимает!

— А вот сейчас поймет, — отвечает Ратнер. — На дальномере! Дистанция?

— Дистанция шестьдесят пять кабельтовых! — докладывает дальномерщик Борисенко.

Ратнер смотрит на Федоренко. Рядом с ним стоит корабельный артиллерист лейтенант Смоляков. Он уже привел пушки в готовность и ждет с секундомером в руке приказания открыть огонь. Тральщик ложится на боевой курс, и, пока на корабле противника продолжает мигать прожектор, Ратнер негромко говорит флагарту:

— Ну что ж, начнем? [41]

— Да, пора уже открывать огонь! — подтверждает Федоренко.

— Огонь по головному транспорту! — командует Ратнер.

Тральщик вздрагивает от артиллерийского залпа. Напряженно, до боли в глазах, всматривается в бинокль Стешенко.

На мостик поднимается заместитель командира по политической части Воронцов. Он только что побывал в машинном отделении, рассказал дизелистам, что тральщики встретили корабли противника и сейчас вступили в бой. Воронцов берет у сигнальщика бинокль и тоже смотрит на вражеские корабли.

Всплески разрывов ложатся у борта транспорта. Второй залп — перелет, корабли идут на сближение. Третий залп. И сейчас же доклад с дальномера: «Накрытие!»

— Хорошо стреляет «Арсений Расскин», — вслух отмечает Ратнер. Он знает, что там отличный артиллерист Сосновский, там и замечательный замполит старший политрук Шкляр.

От частой стрельбы содрогается мостик, на тральщик «Мина» ветер приносит горький дым, звенят стреляные гильзы, лязгает стальной замок. Воронцов говорит что–то, обращаясь к Стешенко, но слова его тонут в грохоте боя. Впрочем, Стешенко и сам уже заметил, что корабли конвоя повернули вдруг на обратный курс, а катера, выйдя на ветер, ставят дымовую завесу.

— Уйдут, уйдут, проклятые! Надо прибавить ход, — взволнованно шагая по мостику, говорит Ратнер.

Еще несколько залпов по верхушкам мачт, выглянувшим из дыма. Когда серая завеса рассеивается, Стешенко видит, что транспорт накренился на правый борт. На палубе его вспыхнул пожар.

Два катера противника снова закрывают транспорт густой дымовой завесой.

В это время сигнальщик Корниенко докладывает: «Снаряды ложатся у борта!» С визгом летят осколки, мелкими брызгами разлетается зеркало разбитого прожектора.

Ратнер небрежно снимает шапку и стряхивает с нее осколки стекла. Он непринужденно и лихо держится под огнем, и это нравится команде. [42]Пристрелялся миноносец противника. Он повернул и идет на сближение с тральщиками.

— Перенести огонь по миноносцу! — командует Ратнер.

Всплески разрывов встают по носу неприятельского корабля. Минуту он еще идет прежним курсом, затем круто отворачивает к берегу.

Тральщики тотчас сосредоточивают огонь на втором транспорте, уходящем полным ходом в охранении катеров.

С мостика командиру корабля хорошо виден полубак и весь расчет носового орудия старшины 1‑й статьи Коклюхина. Стешенко наблюдает за работой комендоров. Хорошо действуют первый наводчик Мурашев, установщик прицела старшина 2‑й статьи Ильин, заряжающие Беляев и Курченко. Они давно уже сбросили шинели и ведут огонь в одних фланелевых рубахах, размазывая по лицу копоть и пот.

Снаряды тральщиков рвутся теперь у борта второго транспорта. У него сбита фок–мачта, но он уходит к берегу.

Ветер с моря относит дымовую завесу, поставленную катерами, и Стешенко теперь и без бинокля видит подбитый транспорт. Наполовину затонув, он лежит на борту. Из трюмов его медленно поднимается черный дым пожара.

— Один! — удовлетворенно говорит Стешенко и смотрит на Ратнера, который стоит на площадке у дальномера.

Ратнер молчит, он недоволен. Этот вражеский корабль сидит на мели, а второй, прижимаясь к берегу, явно уходит из–под огня. Кого же он поведет в Поти?

В это время катера противника поворачивают и полным ходом идут на сближение с тральщиком.

— Огонь по головному катеру! — приказывает Федоренко.

Носовое орудие Коклюхина уже пристрелялось. Вспыхивает оранжевое пламя, и катер на полном ходу зарывается в воду. Другие катера сейчас же отворачивают и прикрывают его дымовой завесой.

Тральщики продолжают преследовать второй транспорт, когда штурман Хомяков докладывает Стешенко: