Владимир Дубровский - Наше море

Механик катера, весь мокрый, вытирая по привычке руки о ветошь, подошел к мостику.

— Пробоина большая, восемьдесят на сто сантиметров. Кормовое машинное отделение затоплено. Вода поступает в коридор и кают–компанию. Вышел из строя мотор, вспомогательные механизмы не работают. Воду откачиваем ручной помпой и ведрами. Дело в том, что на ходу все наши крепления не держат, забортная вода продолжает поступать в отсек.

— Ничего, механик, уменьшать ход не будем! — ответил Глухов.

Сторожевой катер 081 с полузатопленными отсеками первым ворвался под огнем противника в Новороссийский порт. [124] Северный ветер еще яростней раздувал сейчас пожар и нес навстречу черный смрадный дым, пыль и цементную крошку, так что порою не видно было ни берега, ни пристаней. Временами Флейшеру казалось, что в порту все расплавилось и огненной массой течет по берегу в бухту.

— Ну, счастье наше, Ботылев, что торпеда не взорвалась! — сказал Глухов, обращаясь к капитан–лейтенанту. — А то пришлось бы крабов кормить!

— Да, кто–то из нас в тельняшке родился! — весело ответил ему Ботылев и, заметив морского пехотинца, перебегавшего с борта на борт, закричал:

— Что ты мечешься, Николаев! Сейчас высаживаться будем.

Нос катера поравнялся с головой пирса, над мостиком с визгом пронеслась мина, ударила пулеметная очередь.

— Огонь! — скомандовал Флейшер комендорам. Резко ударила носовая пушка. Без остановки стучали крупнокалиберные пулеметы.

Когда приблизились к деревянному пирсу, Флейшер заметил, что середина его разрушена. Высадить десант туда — все равно что на остров. Флейшер отвернул вправо и подвел катер к широкому бетонному пирсу. С катера спрыгнул старшина 1‑й статьи Панеш и закрепил швартовы.

— Деритесь крепко! А мы вам с моря поможем! — прокричал Глухов Ботылеву, прощаясь с ним. — Не забудь у пирсов оставить охрану! — добавил он.

— Ничего, все будет в порядке! — уже не разбирая того, что ему говорит Глухов, ответил Ботылев и, обращаясь к десантникам, громко скомандовал: — Вперед! За мною, орлы! За Родину! — и спрыгнул с палубы катера на пирс.

— Ура! — крикнул молодым и звонким голосом старшина 1‑й статьи Колот, и бойцы, обгоняя Ботылева, хлынули на причал.

Четко и быстро работал экипаж катера под огнем противника. Нельзя было терять ни одной секунды. Матросы понимали все с полуслова и мгновенно выполняли команды.

Место высадки оказалось удачным. Десант дерзко прорвался в город, и первая группа во главе с Ботылевым с ходу заняла клуб. [125]

Вторая группа десантников — рота автоматчиков капитан–лейтенанта Райкунова — завязала бой за вокзал и товарную станцию, и в 6 часов 45 минут старшина 2‑й статьи Сморжевский водрузил над вокзалом Военно–морской флаг. Шесть дней дрались с фашистами десантники, и все шесть дней над Новороссийском развевался советский флаг.

На малом ходу катер Флейшера отошел от пирса, продолжая стрелять из пушек по огневым точкам противника.

Вслед за Флейшером в Новороссийский порт на полном ходу врывались другие катера отряда Глухова. Пройдя ворота, на катерах рубили буксиры, и мотоботы шли своим ходом. В бухте они рассыпались, стремительно продвигаясь к пристаням. Сторожевой катер, на котором находился Косидлов, удачно, без потерь, подошел к воротам порта. Справа и слева от него шли корабли с десантом. В это время осколками разорвавшегося снаряда были убиты командир рядом идущего катера лейтенант Кошелев и тяжело ранен рулевой Смирнов. Падая, Смирнов своим телом положил руль вправо, и сторожевик на полном ходу устремился на катер. Его командир старший лейтенант Баженов, увидев это, скомандовал рулевому: «Право на борт!», но справа на большой скорости мчался контркурсом на выход из бухты торпедный катер. Избежать столкновения не удалось.

— Прочь от борта! — еще успел крикнуть Баженов с мостика, когда раздался хруст раздираемой обшивки. Вся носовая часть от форпика до восьмиместного жилого кубрика мгновенно заполнилась водой. Через несколько минут вода появилась и в кормовом коридоре. Баженов, выслушав доклад механика, решил, что откачивать воду, когда разворочен весь борт, — безнадежное дело. Катер медленно оседал, а на палубе семьдесят человек морских пехотинцев. И Баженов подал команду:

— Всем перейти на корму!

Встревоженные десантники, захватив с собой противотанковые ружья и боезапас, с опаской переходили на корму катера. Комендоры у носовой пушки — Солоненко, Немирич и Санько — продолжали стоять в ожидании приказания открыть огонь, ноги их уже заливала вода, перекатываясь через палубу с борта на борт.

С берега над катером пропели пулеметные очереди. [120]

— Огонь! — скомандовал Баженов.

«Хорошо, хоть волнения в бухте нет, а то бы нам оверкиль уже был!» — подумал Баженов.

Из отсека вылез мокрый, вымазанный Косидлов. Он сообщил, что, хотя вода просачивается в машинное отделение, моторы исправны.

— Будем двигаться, Сергей! — сказал Косидлов командиру катера Баженову. — А если переборки продавит водой — тогда вплавь пойдем!

— Хорошо, — ответил Баженов, — я даю ход!

Но, как только дали ход, носовая часть катера еще больше зарылась в воду. Волна побежала по палубе, ударилась о высокую рубку и растеклась по корме.

— Держись, пехота, сейчас ножки замочишь! — нашелся и здесь шутник; он забрался повыше, на пустые бомбовые стеллажи.

От движения вода с палубы схлынула, и катер очень медленно пошел вперед. Переборки держали, моторы работали, и от сердца у Баженова отлегло, хотя корабль сейчас был похож скорее на подводную лодку, чем на лихой быстроходный сторожевик. Катер, войдя в дымовую завесу пожаров, под грохот разрывов медленно подходил к старой пристани. Еще немного — и нос его ткнулся в причал, и тотчас же десантники, подхватив оружие, спрыгнули с палубы и устремились к берегу.

— Ну вот видишь, Серега, — весело говорил Косидлов, обращаясь к Баженову, — все обошлось. Надо всегда действовать решительно.

Катер уже отошел на десяток метров от пристани, когда парторг катера рулевой Павел Астахов доложил Баженову:

— С пристани семафорят. Просят снова подойти! Косидлов, увидев беспорядочно бегущих по пристани десантников, резко сказал Баженову:

— Не подходить! Пусть идут вперед. Поддержи их, если им туго, артиллерийским огнем!

Но Баженов уже понял, в чем дело.

— Им наступать некуда, товарищ замполит, они на берег не попадут.

Теперь и Косидлов увидел то, чего в горячке высадки и дыму пожара никто не заметил: почти вся пристань была разрушена, и к берегу можно было добраться только вплавь. [127]

— Беда! — смущенно сказал он. — Придется нам опять подползать.

Полузатопленный катер снова медленно подошел к злополучной пристани.