Владимир Дубровский - Наше море

На следующий день рано утром, еще до восхода солнца, Чугуенко и Щепаченко на тральщике вышли из Геленджика к Новороссийску. На море было очень тихо, от остывшей за ночь воды поднимался туман. Солнце, скрытое высокими горами, окружающими Новороссийскую бухту, долго не появлялось. Наконец, поднявшись над вершинами, оно осветило и горы, и берег, и холодное море. На тральщике сразу стало тепло. Матросы расстегнули бушлаты и шинели, обсохла верхняя палуба. Чугуенко в большой бинокль продолжал рассматривать приближающиеся молы Новороссийской гавани.

С берега подул ветерок. Он закурчавил море и стал потихоньку раскачивать тральщик. Издали разрушения в молах, там, где взорваны немецкие доты, были почти не видны, и только когда тральщик приблизился, обнаружились рваные острые углы проломов. На них, набегая, играла мелкая волна.

Когда прошли каменные ворота, всех поразила необычная тишина во внутренней гавани. Не слышно было ни грохота паровых лебедок, ни скрипа железных якорных цепей в клюзах пароходов, ни разноголосого шума, которым был так характерен довоенный Новороссийск, когда в утробы огромных пароходов стекала рекой янтарная пшеница, а над трюмами сухогрузов стояли клубы цементной пыли. Сейчас берега у изуродованных пирсов поросли высокой, необычной здесь зеленой травой, колосьями пшеницы. Но этот совершенно мирный пейзаж был весьма обманчив. Немцы, не имея возможности воспользоваться причалами порта, густо натыкали на берегу мины, фугасы и прочие «сюрпризы».

Мрачно чернели уцелевшие трубы цементных заводов, прямоугольник элеватора, разбитые мачты радиостанции и стены домов на берегу… [142]Командир тральщика поставил ручки машинного телеграфа на «стоп». Моторы заглохли, зажурчала вода у борта.

Все столпились на верхней палубе, разглядывая пустые причалы и пирсы. Касаясь трубою воды, разбитый вражескими бомбами, лежал у причала теплоход «Украина». У западного мола стоял на ровном киле с палубой, покрытой водой, затопленный лидер «Ташкент», прозванный немцами голубой молнией, за которым так охотились вражеские самолеты во время его походов в осажденный Севастополь.

Чугуенко вспомнил, как в день гибели лидера, рано утром, он с небольшой группой офицеров пришел на подводной лодке из оставленного Севастополя в Новороссийск. Подлодка ошвартовалась у длинного пирса, и, когда выходили из душного отсека наверх, стояла такая же тишина, как сейчас. После беспрерывного гула и грохота боев в Севастополе тишина казалась удивительной. На берегу стояли целые дома, по чисто убранной набережной шла женщина, ведя за руку ребенка, в деревянном киоске девушка продавала черешню,

— Как здесь тихо у вас! — сказал тогда Чугуенко встречавшему подлодку офицеру штаба флота.

А в полдень, когда на кораблях был обеденный час, из–за высоких гор, окружавших Новороссийск, внезапно прорвались к городу фашистские самолеты. С пронзительным свистом падали фугасные бомбы…

В легендарный «Ташкент», стоявший у стенки, угодила фашистская бомба. Командир лидера Ерошенко был сброшен с мостика в воду. Горел, растекаясь по бухте, соляр. Огромный корабль тонул, увлекая за собой в водовороте и своего командира. Обожженные матросы плавали в горящем соляре, один из них помог Ерошенко выплыть.

Чугуенко видел, как плакал, стоя на выщербленном каменном пирсе, мужественный командир «Ташкента»…

— Ну, с чего начнем, Иван Васильевич? — спросил Чугуенко, осматривая лежащий перед тральщиком пустынный рейд.

— Я думаю, что якорных мин здесь, в порту, нет, — неторопливо заговорил Щепаченко. — Вспомни высадку [143] десанта на эти пирсы. Ведь ни один сторожевой катер или десантный бот здесь якорных мин не обнаружил.

— Да, но немцы, — перебил его Чугуенко, — Новороссийском как портом не пользовались. А после высадки десанта Куникова на Малую землю они и вовсе забаррикадировались в гавани, так что магнитных мин они, наверное, набросали здесь много. — И он посмотрел за борт, где плескалась синяя вода.

— Да-а, кот в мешке! — усмехнулся Чугуенко.

Оба замолчали и задумались. Что лежит здесь под слоем воды? Наверное, и магнитные и акустические мины. Весь водный район порта можно считать заминированным, и на каждом шагу минеров подстерегают неожиданности.

Хотя и тихо в гавани, но тральщик все время сносит на мелкой зыби. Чайки, распрямив крылья, парят за кормой. За время войны они, наверное, отвыкли от кораблей.

Стоя у фальшборта, Чугуенко всматривался в чистую, прозрачную воду. Вот проплыла медуза, а где–то ниже, может быть под килем тральщика, лежат мины, погрузившись в ил.

— Пошли в базу! — говорит Чугуенко командиру тральщика. — А завтра с утра поставим катерный трал и прямо от ворот порта начнем разведывательное траление. Надо проверить, нет ли здесь и якорных мин.

На следующий день тральщик 545, приняв на борт подрывную команду во главе с мичманом Рябцом, первым вышел с катерным тралом за кормой на внутренний рейд Новороссийской гавани. Но якорных мин, как и предполагал Щепаченко, не обнаружили. А в то время, когда тральщик 545 ходил по рейду с катерным тралом, в Геленджике готовили баржевый электромагнитный трал.

На море было пасмурно и прохладно. Сыпал мелкий дождь, когда тральщик на коротком буксире вывел трал–баржу к входным воротам. Матросы были хмурые, серьезные, они знали, что сейчас начнется самое главное.

Траление неконтактных магнитных и акустических мин — очень сложное и опасное дело. В мины, лежащие на дне, немцы ввели прибор замедленного действия, делающий их опасными от 30 минут до нескольких суток.

Несмотря на непрекращающийся дождь, все находились на верхней палубе. [144]

— Все готово? — спросил Чугуенко, переходя на официальный тон. В; деловых вопросах он был тверд как кремень, и все это знали.

— Все готово, можно начинать! — доложил командир катера, вытирая измазанные тавотом руки. А Щепаченко, находившийся также на катере, сам все проверил и прощупал собственными руками. Буксирный трос потравили до отказа, и тральщик дал ход. Катер давно уже прошел ворота гавани, когда трал–баржа только что показалась между оконечностями молов.

— Ложимся на первый галс. Определяйтесь! — сказал Щепаченко молодому штурману, когда тральщик и баржа уже забрали ход. В это время за кормою, там, где на длинном буксире двигалась трал–баржа, прогрохотали один за другим два подводных взрыва. Огромные черные столбы воды и ила взметнулись в небо. Падая вниз, они закрыли на мгновение трал–баржу.

На мостик поднялся флагмин Щепаченко, он весело потирал руки:

— Здорово берет наша баржа!

— Как бы не затонула, — ответил Чугуенко. Он тоже был доволен, что траление началось удачно.