Владимир Дубровский - Наше море

— Не первый раз приходится действовать по этому принципу, товарищ капитан третьего ранга! Вот хорошо, если бы луна поскорее спряталась, — ответил Марков.

Глухова тоже беспокоил яркий свет луны. Это могло нарушить его расчеты и помешать скрытно подойти к Эльтигену.

Караван судов вытянулся уже на середину пролива, луна зашла за облака, вокруг все потемнело, на море стало свежо и беспокойно. Глухов посмотрел на часы: было пять минут первого.

— Готовность номер один! — приказал Глухов, обращаясь к Маркову.

Зная повадки врага, Глухов не доверял больше полуночной тишине и с минуты на минуту ждал появления кораблей противника.

Прошло немногим более получаса, когда сигнальщик и командир катера Марков одновременно заметили белые буруны неизвестных кораблей, приближавшихся к каравану с правого борта. [193]

— Торпедные катера противника! — доложил сигнальщик, определив их по силуэтам.

— Огонь! — скомандовал Марков. И сразу же загрохотали пушки сторожевого катера. Торпедные катера, выбросив настильные трассы пулеметных очередей, отвернули влево, а на караван судов стали надвигаться два черных силуэта. В темноте засверкали оранжевые огни, над мостиком катера завыли снаряды. Немецкие БДБ шли на сближение.

Катер Маркова один вел бой с двумя БДБ. В это время правее каравана в море вспыхнули зарницы. Это наши дозорные корабли с большой дистанции открыли огонь по торпедным катерам противника.

— Хорошо! — сказал Глухов Маркову. — Немцы подумают, что нас в проливе сегодня много!

Через пять минут артиллерийская стрельба на параллельных курсах прекратилась. БДБ отошли к Камыш — Буруну.

— Ну, это только начало. Сейчас они соберутся с духом и снова навалятся на нас! — проговорил Глухов.

— Ясно! — ответил Марков. — Но скоро уже и берег. На встречном курсе вновь показались белые буруны.

От берега опять шли вражеские корабли. Они легли на параллельный курс и открыли по каравану огонь всем бортом.

Залпы сторожевого катера были сосредоточены на головной БДБ. Глухов из опыта знал: если вывести из строя вражеский флагманский корабль, тогда и остальные корабли выйдут из боя. Но противник, не причинив вреда катерам, снова уклонился, ушел на север.

Караван судов все ближе подходил к эльтигенскому берегу, когда по корме катера 0102 замигали условные опознавательные огни и к отряду Глухова присоединились два опоздавших бронекатера. Глухов в мегафон отдал им приказание держаться в кильватер катеру 0102 и по его сигналу открывать огонь.

— Ну теперь нам веселее будет, Марков! «Бычки» помогут, — проговорил Глухов (так моряки называли бронекатера).

Каждый раз, появляясь со стороны берега, немецкие БДБ и торпедные катера не давали отряду Глухова прорваться к Эльтигену, оттесняли его снова в море. Было уже 4 часа 30 минут утра. [194]

— Если мы сейчас не прорвемся, то высадиться до рассвета не удастся и придется, не разгрузившись, возвращаться в Тамань, — обратился Глухов к командиру катера Маркову. — Мы сделаем вот что, — продолжал он. — Обнаружив вражеские корабли, пойдем на сближение и свяжем их боем. Инициатива противника будет скована, а в это время десантные суда прорвутся к берегу и сделают свое дело. Другого выхода нет!

Для выполнения этого замысла Глухову надо было держать наготове не только бронекатера, но и дозорные корабли, находившиеся на значительном расстоянии.

Связавшись по радио с дозорным сторожевым катером 098, Глухов приказал ему вступить в строй отряда, а сам на катере 0102 обошел все десантные суда, собирая и подтягивая отстающих. Командирам десантных судов он. передал:

— Мы вступим с противником в бой, а вы в это время любой ценой должны прорваться к берегу и выполнить задачу!

И отряд Глухова в кильватерном строю лег курсом на Камыш — Бурун.

Вскоре катера Глухова, как он и предполагал, были обнаружены кораблями противника и пошли на сближение, чтобы прижать их к берегу и не дать возможности свободно маневрировать.

Молча сходились два отряда. Глухов решил открыть огонь только с близкой дистанции, чтобы бить наверняка. Развернулись в готовности стволы орудий, ожидали сигнала комендоры. Первыми не выдержали гитлеровцы, струи пуль с визгом понеслись над водой и рассыпались возле катера.

— Огонь! — скомандовал Глухов Маркову. — Умрем, но выполним приказ! — Теперь нельзя было терять ни секунды. Мгновенно выполнялись команды. Хлестко била по головной БДБ носовая пушка старшины 1‑й статьи Мишина.

Оранжевые вспышки полыхали и на кораблях противника, над катером с воем проносились снаряды. Командир катера Марков, не меняя курса, продолжал идти на сближение.

Расстояние между отрядами все сокращалось. Наши катера вели огонь в упор по головной БДБ, разрывы снарядов накрыли баржу. [195]

— Сближение, сближение! — настойчиво и отрывисто твердил Глухов Маркову. — Теперь они не уйдут от нас!

И Марков вел корабль на сближение. Рядом с Глуховым он чувствовал себя спокойнее и увереннее.

До головной БДБ оставалось семьдесят метров, когда на ней вспыхнуло пламя, она накренилась на левый борт и вышла из строя. В зареве пожара было видно, как прыгали за борт матросы. БДБ, покинутая командой, горела.

В тяжелое положение попал и катер Глухова. Он был освещен пламенем пожара БДБ, и все больше снарядов ложилось у его борта. Один из них разбил форштевень катера, осколки повредили ствол носовой пушки.

— Товарищ командир дивизиона, надели бы каску. А то осколки так и гуляют по палубе, — проговорил Марков, обращаясь к Глухову и пытаясь расстегнуть ремешок своей каски.

— Отставить, Марков! Я так привык. А тебе корабль вести надо! — ответил решительно Глухов. — На то и война! — добавил он. — Если всем беречься, кто воевать будет!

Марков замолчал, наблюдая, как командир носовой пушки, схватив снаряд, тащил его на корму, где вел огонь старшина 2‑й статьи Киселев. Еще выстрел, уже прямо в упор по близко идущему торпедному катеру противника — и тот взорвался и начал тонуть.

И в это время вражеский снаряд угодил в ходовую рубку катера. Вскрикнув, свалился за борт стоявший впереди Маркова вахтенный сигнальщик, и тут же молча упал Глухов: осколок снаряда попал ему в голову.

На море вдруг стало необычайно тихо. Потеряв торпедный катер и БДБ, корабли противника вышли из боя и скрылись в темноте.

Молчал и катер 0102. Он не имел хода, моторы больше не действовали. Возле него держался лишь бронекатер 34. Дозорный сторожевик и второй бронекатер оторвались еще во время боя.

В отсветах пламени догоравшей баржи Марков увидел развороченную палубу своего катера и Глухова, лежавшего навзничь, разбитую ходовую рубку и тела убитых матросов. Ухватившись за штурвал, истекал кровью рулевой старшина 1‑й статьи Брусов. У него были перебиты ноги. Рядом, у пушки с оторванным стволом, сидел на палубе раненный в голову матрос Климовский. В руках [196] он еще держал снаряд. Из машинного отсека вырывались пламя и дым.