Сергей Михеенков - Солдатский маршал [Журнальный вариант]

— Готов, товарищ Сталин, — ответил Конев.

— Хорошо, мы надеемся на вас.

И той, и другой стороне нужен был Курский выступ. И Ставка в Москве, и руководство вермахта связывали с удачным исходом дела на этом участке фронта свои дальнейшие планы ведения войны.

Биографы Конева рассказывают о подробностях разговора в кабинете Сталина несколько иначе. Сталин в разговоре якобы рекомендовал Коневу побывать в первом эшелоне, на Воронежском фронте, «чтобы быть в курсе обстановки, знать направление возможных ударов противника…» Но перед тем, как приступить к исполнению обязанностей командующего Степного округа, посоветовал слетать «к семье в Куйбышев».

К семье он, видимо, ездил. Скучал по детям. Да и на Анну хотелось посмотреть.

Анна Ефимовна Конева, несмотря на то, что генеральская жена, работала в одном из военных госпиталей Куйбышева. Выполняла ту же работу, что и другие женщины из числа госпитальных служащих, — убирала, мыла, подавала, выносила, писала письма безруким, перетаскивала безногих.

Сейчас порой говорят: и как мы, страна, выдержали? Как победили? А победили единством. Все были едины. И искренни в своём единстве. Желание победить врага и освободить свою землю от иноземных приобрело силу молитвы, и эта всенародная молитва восходила к небесам с огромного пространства — одной шестой части земного шара. Это была молитва матерей о сыновьях, жён — о мужьях, дочерей — об отцах. Женщины молились, чтобы их мужчины поскорей вернулись домой. Но для того, чтобы они вернулись, им надо было одолеть врага. И они молили небеса об одолении врага.

Но главная битва происходила всё же на земле. Надо было сражаться. Действовать. И действовать лучше врага. Трудиться не покладая рук. Война — это тяжёлый труд, каждодневная, ежечасная изнурительная работа. В том числе и в тылу. Выполняли её все. В том числе и генеральские жёны. Впоследствии, по возвращении из Куйбышева Анна Ефимовна продолжила свою госпитальную миссию сестры милосердия в Москве.

Об Анне Ефимовне Коневой как о сестре милосердия рассказал мне каноник церкви Воскресения Христова, что в Тарусе на Оке, Николай Данилович Санкин. Его ранило в 44‑м. Осколок близко разорвавшейся мины перерубил несколько рёбер и остановился под лопаткой. Товарищи вынесли на плащ–палатке. В полевых условиях человеку с такой раной чем поможешь? Отправили ближайшим поездом в тыл. В Москве санитарный эшелон остановился. Начальник поезда приказал снять мёртвых и тех, кого дальше везти было бессмысленно. До станции назначения было ещё больше суток пути. А этим, по его расчётам, жить оставалось несколько часов. Сняли с поезда и Николая Даниловича. Привезли в ближайший госпиталь. Стали готовить к операции. «А от меня смрад идёт, как от мёртвого, — вспоминал Николай Данилович. — Меня ведь ранило в разведке. Ползли — грязные, потные, а тут ещё кровью всего залило. Ни одежды, ни белья мне не поменяли. Каким принесли с нейтральной полосы, таким в палату в том московском госпитале и занесли. Лежу. Умираю. А уже равнодушие на меня напало. Смирился, что скоро помру. Даже боль утихла. И тут приходит женщина. Средних годов. Красивая. Принесла таз и принялась мне в этом тазу мыть голову. Как мне после этого хорошо стало, господи! А потом принесла другую воду и помыла мне ноги. Лежу, а самому стыдно. Как же так, думаю, такая красивая женщина и обмывает меня. Когда ушла, унесла воду, мне сосед по палате и говорит: «А знаешь, кто тебя обмывал?» — «Нет», — говорю. «Это, братец ты мой, жена маршала Конева, Анна Ефимовна». Когда мне сделали операцию, когда я очнулся и открыл глаза, первой, кого я увидел, была Анна Ефимовна. Я думал, что это ангел с небес спустился и смотрит на меня, живого. После войны я долго ей открытки посылал, поздравлял с праздниками и благодарил за её доброту. Редкой души человек. Теперь её нет. Молюсь за упокой её души».

В 44‑м Анна Ефимовна с детьми перебралась в Москву.

В «Записках…» И. С. Конев отмечает: «Как известно, в битве под Курском советские войска создали мощную, глубоко эшелонированную, хорошо организованную оборону с выгодным для нас соотношением сил сторон, поскольку мы готовились к преднамеренной обороне. И всё же противнику удалось на обоянском направлении вклиниться в нашу оборону на глубину до 35 км. И лишь благодаря вводу в сражение двух армий Степного фронта — 5‑й гвардейской танковой армии П. А. Ротмистрова и 5‑й гвардейской армии А. С. Жадова — вражеское наступление было окончательно остановлено».

Войска окапывались на огромном пространстве. Отрывали километры траншей. Пилили лес, перекрывали накатником блиндажи и землянки. Артиллеристы обустраивали огневые. Танкисты маскировали боевые машины. Рядом с солдатами работали тысячи жителей окрестных городов и деревень. Строили дороги, мосты.

Войска работали день и ночь. Ночью осуществляли переброску частей, техники, маскировали то, чего не должен видеть противник. Днём обустраивали оборону.

Конев часто бывал на позициях. Смотрел, проверял, советовал, поправлял. Слушал разговоры солдат и командиров, их шутки, смех. Это были уже другие солдаты, другая армия. Вскоре об этом узнает противник. Над позициями иногда появлялась немецкая «рама», делала круги, снижалась. Всё шло так, как задумано: немцы должны быть уверены в том, что русские готовятся к обороне.

10 июля 1943 года Степной военный округ был переименован в Степной фронт. Ставка определила его состав:

«Командующему Степным военным округом.

Ставка Верховного Главнокомандования приказывает:

1. Включить в состав Степного фронта 5‑ю гвардейскую, 27‑ю армию с

4‑м гв. танковым корпусом, 53‑ю армию с 1‑м мех. корпусом, 47‑ю армию с 3‑м гв. мех. корпусом, 4‑ю гв. армию с 3‑м гв. танковым корпусом, 52‑ю армию, 5‑ю гвардейскую танковую армию, 3‑й, 5‑й, 7‑й гвардейские кавалерийские корпуса, 5‑ю воздушную армию, все части усиления и тыловые части и учреждения Степного военного округа.

2. Армии фронта развернуть согласно устным указаниям, данным Генеральным штабом.

3. Передвижение войск совершать только ночью.

4. Командный пункт Степного фронта с 12 июля иметь в районе Горяиново.

5. О ходе перегруппировки доносить ежедневно шифром.

Ставка Верховного Главнокомандования

И. Сталин, А. Антонов».

Из устных указаний, поступивших шифром, следовало: приказ поступит перед самым началом сражения; передвижение производить только под покровом темноты; приказы отдавать устно; управление фронта передислоцировать на несколько десятков километров западнее, т. е. ближе к фронту.

Штаб расположился рядом с железнодорожной станцией Касторное. Если посмотреть на карту — то как раз в центре напротив Курского выступа. Если бы немцам удалось срезать выступ, то танки армейских групп «Центр» и «Юг» сомкнули бы свои клещи в районе Касторной.