Михаил Шевердин - Вверяю сердце бурям

Настойчиво, с дикой решимостью в глазах Мирза уже много раз мысленно объяснял свои намерения. И он ничуть не скрывал, что честолюбие играет едва ли не самую важную роль во всех его планах.

И вот они уже на перевале, и долина «Пять тигров» лежит у их ног. Осталось спуститься с перевала — и они на пороге Кала-и-Фату.

Что видел — не истина,

Что слышал — не истина,

Что обдумал — истина.

Ибн Хазм

Придворные летописцы и свидетели — благочестивые мюриды — сильно расходятся в своих рассказах о дне и обстоятельствах приезда супруги бывшего эмира Бухарского в Кала-и-Фату и о той встрече, которую оказал ей супруг.

В одних показаниях утверждается, что Наргис-бе-гим — из узбекского бегим ее успели переименовать из-за близости индийской границы в «бегум» — прямо прибыла во дворец беглого владыки. В других — Нар-гис-бегум проживала первое время в доме недавно поселившегося в Кабуле некоего весьма известного на Востоке коммерсанта и политического деятеля Сахиба Джеляла. Почему, зачем? Тут все очень путалось. Но в одном все сходилось — по очень достоверным данным — Сахиб Джелял был родным отцом бегум, а кому как не отцу оказать гостеприимство и прибежище в чужой стране дочери.

Но все осталось под покровом тайны. Известную ясность может внести письмо (запись в тетрадке в бархатном переплете, принадлежавшая поэту и летописцу Али), которую мы приводим целиком:

«Преклоняемся, почтительно целуем подол шелкового халата господина знатности и богатства Сахиба Джеляла, который собственнолично соизволил встретить в Чирикаре несравненную Наргис-бегим и отечески обнять ее.

Так Наргис покинула наш караван и приказала господину Мирзе и нам, ничтожному рабу ее, ждать приказаний, а сама отбыла в дом своего почтенного отца Сахиба Джеляла,—да произносится имя его с уважением!

С почтительным уважением мы узнали, что бегум была принята при дворе ее величества королевы Афганистана и ей было пожаловано звание первой придворной дамы.

О хитрость женщины! И чем красивее женщина, тем запутаннее хитросплетения золотой паутины. И Наргис-бегум еще сказала, что сама королева знает обо всем, а раз известно королеве, значит, знает о том и ее муле— король.

Нам довелось побеседовать с Мирзой и с Сахибом Джелялом. Господин сказал Мирзе, что чаще всего замыслы с коварством только выявляют и проясняют тщету человеческих намерений и желаний и что он уедет в Тибет в поисках камня мудрости».

В сопровождении отряда белуджей Сахиба Джеляла, вместе с Мирзой и Али Наргис направилась к резиденции бывшего эмира.

Наконец-то молодая женщина получила возможность добиться цели. Она в Кала-и-Фату. Здесь нашел прибежище свергнутый с трона эмир Бухарского ханства. Здесь он вот уже несколько лет ведет частный образ жизни, занятый своим гаремом и операциями по продаже каракуля. >

Да, эмир частное лицо, но... кто не знает, что Кала-и-Фату—гнездо интриг и заговоров, диверсий и террора. И, говорят, все нити Бухарского центра в руках эмира...

Ради того, чтобы суметь отомстить, Наргис простила Мирзе его домогательства. Во всяком случае пусть так думает.

Он ведет двойную игру. Она примирилась с ним, дала понять, что категорически не отвергает его противоестественного сватовства, то есть оставила ему какие-то надежды.

Когда кортеж приблизился к воротам Кала-и-Фату, его встретила эмирская стража.

— Милость с вами, бегум, — приветствовал Наргис начальник стражи... И каково же было удивление Наргис, когда она узнала в начальнике стражи Баба-Калана.

Но молодая женщина была слишком опытна и учена, чтобы хоть чем-нибудь проявить свое недоумение.

Острый ум, собранность в самые рискованные моменты жизни позволили ей молниеносно сообразить, что она не может выказать свое удивление, тем более, заговорить с Баба-Каланом.

Она выпрямила свой усталый стан, улыбнулась ровно на столько, сколько полагалось при встрече с посланцем своего супруга-халифа и процедила сквозь перламутровые свои зубки:

— Вам — милость!

И изящно кинула прямо в ладонь Баба-Калану золотую монету достоинством в один николаевский империал.

Блеск золота сгладил все шероховатости встречи супруги их высочества с начальником охраны дворца.

Глаза — глядите!

Уши — слушайте!

Рот — молчи!

Закир Кабадиани

Знанию нет конца.

Ду Фу

По указанию из Москвы доктор Иван Петрович срочно вылетел на самолете советского Аэрофлота в столицу Афганистана — Кабул—в распоряжение советского посольства. Его сопровождал медицинский персонал, среди которого оказался, по настоянию доктора, и Алаярбек Даниарбек...

Еще доктор приводил себя в порядок после полета через Гиндукуш и завтракал, когда Алаярбек, опоздавший к завтраку, поспешил с новостями.

— Мы присланы сюда лечить глаза их светлости эмира Бухарского Сеида Алимхана.

— Любезнейший Алаярбек Даниарбек, мы и без того это знаем, но откуда такие сведения?

Иван Петрович знал, что его, опытного офтальмолога, прислали в Кабул для того, чтобы он полечил глаза самому эмиру.

— Разве эмир здесь, в самом Кабуле? — спросил Иван Петрович. — Впрочем, припоминаю... Он здесь околачивается в эмиграции.

— Околачивается, проклятый... С тех пор, как крысой убежал сюда.

— А где именно?

— Во дворце Кала-и-Фату.

— Слышал, слышал. В Кала-и-Фату жил царский посол Российской империи. Говорят, очень красивое место... Чем же изволит болеть их бывшее высочество? Что же это вы? Садитесь... Вы еще не завтракали.

— Извиняемся. Не могу. Не полагается садиться с вами за стол.

— Здравствуйте, дорогой, это что еще за новости?

По-моему, не было случая, чтобы вы отказывались от того, чтобы перекусить.

— Извините, доктор, не могу... Я ваш слуга, а слуге в чужом государстве не подобает сидеть с господином за одним дастарханом. Я принижу ваше достоинство. Разрешите обслужить вас.

— Ну и выдумщик... Мы советские люди, а у нас нет ни господ, ни слуг...

— Нет, не могу. Извините.

Тут он отчаянно скосил глаза на дверь и, наклонившись к самому уху доктора, быстро зашептал:

— Я видел его... О, пророк Али! О, Хусан! О, Хасан!

Доктор насторожился и отставил тарелку. Алаярбек Даниарбек тайно исповедовал шиитский толк ислама, скрывая это от всех и поминая пророка шиитов Алия только в исключительных случаях.

— О ком вы говорите? Кого вы встретили здесь в посольстве?

— Нет, не в посольстве. На базаре.

Оказывается, Алаярбек Даниарбек не усидел на месте и чуть свет, вопреки запрету, успел пробежаться по базару города Кабула, где и встретил...

Красноречивую паузу резко прервал доктор: