Самсон Агаджанян - Звезда печали и любви

— Ира, можно к тебе?

— Да, папа.

Ира читала медицинскую энциклопедию. Она отложила книгу в сторону.

— Два часа тому назад меня обрабатывала мама, теперь очередь твоя. Начинай, папочка. Я вся внимание!

— Ты не улыбайся, я по-серьезному. В субботу придут гости и ты должна быть дома.

— Зачем?

Отец замялся.

— Папочка, я уже маме говорила: ничего из ваших затей не выйдет. Вашего жениха терпеть не могу. У него вечно губы мокрые. Я лучше свинью поцелую, чем его.

— Ира, ты почему такая злая? Откуда у тебя такие нехорошие слова?

— Давай не будем отклоняться от темы. Ответь мне честно: тебе хорошо жить без маминой любви?

Отец молчал.

— Молчишь? Я могу за тебя ответить…

— Ира, речь идет не обо мне. Я не хотел тебе говорить, но думаю, для тебя будет лучше, если узнаешь правду. На днях я разговаривал с Эдуардом Юрьевичем, который осматривал Олега Ивановича, и он сказал, что…

Он замолчал.

— Раз начал, договаривай до конца.

— Одним словом, Олег Иванович не мужчина.

Ира похолодела. Какое-то время она молча смотрела на отца, потом тихо произнесла:

— Твой толстяк — не врач, а садист. Он нагло врет. Но даже если и правду сказал, я от Олега не откажусь. И в субботу я буду у него. Все, разговор наш окончен!

Игорь Анатольевич с сожалением посмотрел на дочь. На кухне Дарья ждала его.

— Зря я тебя послушался, — только и сказал он.

На следующий день Ира увидела Кравцова возле аудитории и поняла, что тот ждет ее.

— Здравствуйте, Ира Наумова.

Та молча кивнула в ответ.

— Можно я подвезу вас сегодня домой?

— Спасибо, Александр Викторович, но мне удобнее на автобусе.

— Даже так? А вы в курсе, что ваши родители пригласили в субботу всю нашу семью к вам в гости?

— Да, в курсе. Приходите, они будут вам очень рады.

— А вы?

— Меня дома не будет.

Тот вопросительно смотрел на нее.

— Александр Викторович, не хочу кривить душой, я знаю, с какой целью мама приглашает вас в гости. Но у меня уже есть жених.

Кравцов усмехнулся.

— Я слышал про вашего жениха, понимаю ваш благородный поступок, но в жизни надо быть реалистом. Он не жилец…

Ира холодно посмотрела на него и, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить по холеной физиономии, произнесла:

— Больше не смейте ко мне подходить!

Резко повернулась и пошла в аудиторию.

Обухов не мог нарадоваться успехам Иры. Буквально за полгода она восстановила себя. Ощущение было такое, словно годичный перерыв пошел ей не во вред, а на пользу. Ира изменилась, вместо бесшабашной, озорной девчонки он видел сейчас совсем другое. В ней все ярче проявлялись черты женственности и вдумчивой целеустремленности. Прежде чем приступить к освоению новых элементов гимнастики, Ира досконально изучала теоретическую ее часть и только после этого подходила к снаряду…

Однажды Ира под музыку выполняла вольные упражнения, Обухов внимательно следил за ее комбинациями. Рядом стояла хореограф Татьяна Алексеевна. Наблюдая за Ирой, она заметила то, что ускользнуло от Обухова. Когда Ира закончила вольные и села отдыхать, Татьяна Алексеевна повернулась к нему,

— Константин Петрович, вы ничего не заметили?

— А что именно?

— В следующий раз, когда Ира будет делать вольные, обратите внимание на ее улыбку. От ее улыбки мурашки по спине бегают. Если бы судила ее я, за такую улыбку балл бы сняла.

Тот ничего не ответил, но немного погодя крикнул:

— Ира, давай еще разок!

Ира начала свои вольные. Обухов смотрел на ее лицо. От той естественной знаменитой Ириной улыбки, которая покоряла судей, не говоря уже о зрителях, и следа не осталось. На ее лице была улыбка искусственная, словно приклеенная или взятая напрокат с чужого лица.

Когда Ира закончила вольные, Обухов повернулся к Татьяне Алексеевне.

— Да, ты права. С такой улыбкой не расположишь судей.

Он замолчал и некоторое время задумчиво смотрел на Иру. Та массажировала уставшую ногу.

— Татьяна, а что если мы заменим музыку? На такую, которая сейчас ей нужна?

Та неопределенно пожала плечами.

— Надо у нее самой спросить.

Обухов подозвал Иру.

— Ира, тебе эта музыка нравится?

— Нет.

— А какую бы ты хотела?

— Мне нравятся испанские мотивы.

Обухов повернулся к Татьяне.

— У нас есть испанская музыка?

— Не знаю. Надо поискать.

Спустя два дня специально для нее подобрали музыку испанского композитора де Фальи «Любовь-волшебница». Дали ей послушать. Музыка была эмоциональная, она начиналась плавно и медленно, но потом неожиданно взрывалась.

Ира входила в музыку. Глаза ее зажглись, она выбежала на ковер. В такт музыке стремительно понеслась по ковру, свои вольные упражнения она превратила в зажигательный танец. Обухов с облегчением вздохнул. Ира нашла музыку, которая отражала ее душевное состояние.

В середине декабря Обухов позвонил в Москву старшему тренеру сборной СССР и попросил, чтобы Наумову допустили к Кубку СССР. Кныш явно был удивлен тем, что Наумова вернулась в большой спорт, и засомневался, что она сможет выступить на уровне мастера спорта международного класса и тем более составить конкуренцию молодым гимнасткам. Обухов убеждал его, не жалея своего красноречия, и Кныш после долгих колебаний дал согласие.

Обухов сообщил Ире, что в марте следующего года их приглашают участвовать в розыгрыше Кубка СССР. Он думал, что Ира от радости бросится ему на шею, но вместо этого она озабоченно сказала:

— Надо основательно подготовиться, чтобы не опозориться.

Постепенно Обухов стал увеличивать для нее нагрузку. Но за все время тренировок Ира ни разу не пожаловалась на усталость. Он видел, что она уставала, порою сам ее останавливал и говорил, что на сегодня достаточно, но она упорно продолжала тренироваться. Обухов стал опасаться, что от такой нагрузки она подорвет свой организм, и чтобы дать ей отдохнуть хотя бы денек, пошел на хитрость и пожаловался на свою болезнь. Сказал, что завтра тренировки не будет. Каково же было его удивление, когда на следующий день он вошел в спортзал и увидел Иру. Та с Татьяной Алексеевной изучала новый элемент вольных упражнений.

Однажды во время тренировки по произвольной программе Ира предложила:

— Константин Петрович, давайте попробую тройное сальто.

Его совсем не обрадовало такое предложение.

— Ты забыла, что с Мухиной случилось?

— Нет, не забыла. Но без риска мы не победим.

— Пока я твой тренер, на такой дурацкий риск не пойду.

— Если не будем рисковать, шансов поехать на Олимпиаду у меня не будет.

— Ну и не надо. Без Олимпиады проживем. Лучше по земле ходить пешком без олимпийского титула, чем лежать прикованной к постели с этим титулом.