Александр Авдеенко - Над Тиссой. Горная весна. Дунайские ночи

- Я ни на что не рассчитываю, а от надежды-матушки не отказываюсь. - Он снисходительно улыбался собеседнику, неспособному, как видно, разбираться в сердечных делах…

Веселый, в меру хмельной, Иван Белограй вскоре перекочевал в соседнее купе. Через час он перезнакомился со всеми пассажирами вагона. Скромный, застенчивый человек - московский каменщик - направлялся в Венгрию на стройки пятилетки передавать свой стахановский опыт. Певица ехала на гастроли в Прагу. Инженер-полковника вызывали в Закарпатье для приемки моста, построенного в горном ущелье по его проекту.

Юноши и девушки оказались делегатами венгерского Союза трудящейся молодежи. Они возвращались из Сталинграда. Каждый хранил какое-нибудь вещественное доказательство своего пребывания в прославленном городе: пачку фотографий, книгу сталинградского новатора с автографом, модель трактора, слиток сталинградской нержавеющей стали, гвардейский значок, пробитый пулей.

В купе, где разместились руководители венгерской делегации, Белограй увидел красное знамя на трубчатом, сделанном из нержавеющей стали древке. Сталинградские комсомольцы начертали на знамени свое послание будапештским комсомольцам: «Друзья! Братья! Под этим знаменем мы построим коммунизм!»

- Я тоже воевал под этим знаменем! - Белограй тронул край алого бархатного стяга. - В Сталинграде. На Курской дуге. На Днепре. На Тиссе. На Дунае. В Берлине. Понимаете?

Венгры энергично закивали головой и посмотрели на гвардейский значок Белограя, на его ордена и медали.

Иван Белограй не отходил от венгров, пока не выучил десятка три венгерских слов. С их помощью он попытался без переводчика поговорить со своими новыми друзьями. Будапештские комсомольцы весело смеялись над его безбожным коверканьем венгерского языка, но все же отлично понимали, что он говорил, и поощряли его старание.

Легко подружился Белограй и с китайцами. Смуглолицые, черноволосые, в мягких черных фуражках, маньчжурские комсомольцы, закаленные солдаты, нанкинские лодочники, шаньдунские шахтеры и мукденские железнодорожники стремились посмотреть каждый крупный город, встречающийся на их пути. Они веселой гурьбой выскакивали из вагона и, окружив китаянку-переводчицу, торопились на привокзальную площадь и на ближайшие к вокзалу улицы и переулки.

Иван Белограй примыкал к ним и добровольно, в меру своих способностей, исполнял роль экскурсовода.

В Киеве китайцы, сопровождаемые Белограем, сели в большие открытые машины и укатили в город. К отходу поезда они не вернулись.

Стефан Дзюба тем временем, запершись в своем купе, тщательно исследовал содержимое чемодана Белограя. Он ничего не оставил без внимания, стараясь понять, какое место занимал в жизни бывшего гвардии старшины тот или иной предмет: настольные часы-будильник с прикрепленной к ним белой пластинкой и дарственной надписью, боксерские перчатки, старенькая бритва с тонким, вконец сработанным лезвием, круглое, в форме металлического диска зеркало с фотографией Терезии на обратной стороне, книги и блокноты. С особым интересом Дзюба просматривал письма, записные книжки. Толстая тетрадь в клетку, в черной клеенчатой обложке надолго приковала его к себе. Это был дневник Белограя, который он вел с первого дня фронтовой жизни. Пропустив сорок первый, сорок второй и сорок третий годы, Дзюба начал лихорадочно листать страницы, на которых излагались события лета и осени 1944 года, события, непосредственным участником которых был Белограй: горная война в районе Карпат, на поднебесных полонинах - пастбищах Закарпатья, на железобетонной «линии Арпада» [2]и в долине реки Тиссы. Подробные записи иллюстрировались самодельными схемами. Повидимому, Белограй писал или собирался написать историю своей части.

Особый интерес Дзюбы вызвала книга, лежавшая в чемодане, - томик сочинений Юлиуса Фучика.

«Великолепно! Лучшего и ждать нельзя!»

Дзюба аккуратно положил чемодан на то место, где его оставил Белограй, и, распахнув дверь купе, с безмятежной улыбкой на добрых морщинистых губах вышел в коридор: он был уверен, что Белограй и китайцы догонят закарпатский экспресс.

Диктор поездного радиоузла сообщил, что поезд ввиду ремонта мостов в Карпатах направляется в Явор кружным путем.

Ранним вечером синий экспресс, до глянца помытый украинскими дождями, медленно входил под высокие стеклянные своды львовского вокзала. Пассажиры нетерпеливо толпились у окон вагонов. И когда на перроне под большим матовым шаром фонаря показалась группа отставших китайцев, а среди них и Белограй (всех их доставили во Львов самолетом), пассажиры замахали руками, платками, шляпами.

Стефан Дзюба изо всех сил старался, чтобы его ликование бросилось в глаза Белограю, и он добился своего: тот в ответ помахал ему фуражкой, дружески улыбнулся.

На перроне Дзюба сообщил Белограю новость.

- Выяснилось, - сказал Дзюба, - что экспресс не может следовать напрямик: на пути временный деревянный мост заменяется новым, капитальным. Придется спускаться на закарпатскую равнину кружной дорогой, через Татарувский и Яблоницкий перевалы, а дальше автобусами пробираться вдоль Тиссы. Какая досада! - Дзюба щелкнул пальцами. - Еще чуть ли не двое суток дороги, а мне завтра - понимаешь, завтра, надо быть дома! Эх, если б машина - часа через четыре были бы уже по ту сторону Карпат!

- С приездом, Стефан Янович!

Дзюба с удивлением обернулся. Перед ним стоял высокий черноусый человек в помятой замасленной шляпе, в кожаном шоферском пальто, в кожаных перчатках и с теплым шарфом, обмотанным вокруг шеи.

- Вот это сюрприз! - радостно воскликнул Дзюба. - За мной?

- Как видите. - Шофер улыбнулся из-под прокуренных усов, показывая металлические зубы. - Правление артели ждет вас не дождется!

- Прекрасно! Поехали! - Дзюба круто повернулся к Белограю: - А ты, сынок?… Если желаешь перемахнуть Карпаты на машине, то и для тебя найдется место.

- С удовольствием! Какой дурак откажется от такой поездки! Одну минуту подождите, пожалуйста, я сейчас вернусь.

Иван Белограй вскочил в свой вагон. Взяв чемодан, он зашел в соседнее купе:

- До свиданья, Вера Гавриловна! Желаю счастливой дороги. На обратном пути заезжайте в гости. Я собираюсь пустить корни в Закарпатье.

Он смущенно улыбнулся, достал записную книжку, что-то написал в ней и, вырвав страничку, протянул женщине:

- Ищите по адресу: колхоз «Заря над Тиссой», Гоголевская, девяносто два, Терезия Симак. Любую справку получите у этой дивчины.

Вера Гавриловна нежно и грустно посмотрела на ровесника своих сыновей:

- Что ж, сынок, может быть и заеду.

На ярко освещенной площади львовского вокзала, у чугунной ограды сквера стоял неказистый с виду трофейный грузовик, принадлежавший яворской артели по производству стильной мебели. Просторная кабина «мерседеса» легко вместила троих. Черноусый, в кожаном пальто человек, механик Скибан, как его называл Дзюба, сел за руль. Белограя пригласили занять место посередине. Справа, по-хозяйски, разместился Дзюба. Он с наслаждением вытянул ноги, подобрал под себя пальто и улыбнулся глазами из-под толстых стекол роговых очков: