Станислав Сроковский - Оклот

– Смейся, польска пани – издевался. – Смейся, смейся!

Бросал ее на колени и велел лизать сапоги. Елена лизала. Дядя закрывал глаза. Михаил тихо выл. Наконец толстяк прошептал что-то другому, и тот исчез за горящими домами, но скоро вернулся с длинной веревкой.

Дядя окаменел.

Боже! Их повесят!

Однако у бандитов были другие планы. Один из них принес два больших снопа ржи и бросил ребенку у ног. Толстые, волосатые лапы разорвали жгут. То же самое они сделали со вторым снопом. Потом палач соединил оба снопа и сделал один большой сноп. Велел привести ребенка с матерью. Дядя Антон зажмурил глаза, не понимая, что они собираются делать. Некоторое время ему казалось, что это что-то вроде игры, шутовской игры, насмешки над бессильными людьми, но тотчас он понял дьявольскую мысль и схватился за голову. Все происходило на его глазах, а он не мог ничего сделать. Михаил, вцепившийся в его плечо, дрожал, но ничего не произнес, как бы умер внутри.

Тем временем два бандита развязали сноп и впихнули внутрь ребенка и женщину, а потом заново связали жесткой веревкой. Такой способ связи звали оклотом. Никто не знал, откуда взялось это название.

– Ну, шо, Михайло? – говорил толстый. – Дытынка буде хныкати. Побачишь?

Дядя сжал кулаки.

Палач поджег сноп, и, отодвинувшись на несколько шагов, пожирал взглядом полыхающее пламя. Он слышал крик женщины, стоны ребенка – и хохотал.

Дядя и Михаил чувствовали угар горящего тела и слышали, как трещит умирающая плоть.

Дядя поседел, а Михаил онемел.

И дар речи никогда больше к нему не вернулся.