Юрий Левин - Утро Победы

На последнем рубеже войны, в конце апреля — начале мая сорок пятого года, меня, фронтового корреспондента, пути-дороги привели в третью ударную армию, которая сражалась в центре Берлина…

Рисунки С. Сухова

29 апреля. Бои идут на берегу реки Шпрее, протекающей в самом центре германской столицы. Город горит. Черные клубы дыма заволакивают небо. Залпы орудий сотрясают руины.

Батальон капитана Неустроева только что овладел «домом Гиммлера». Взято в плен много эсэсовцев, оборонявших канцелярию министерства внутренних дел.

Для солдат батальона наступила передышка. Какой она будет — короткой или длинной — никто не знает.

Поэтому все, не теряя времени, приводят себя в порядок, устраивают в этом огромном каменном доме привал. Солдаты располагаются в роскошных кабинетах, где еще вчера хозяевами были гестаповские чины.

Вот один из кабинетов. Говорили, что здесь восседал сам шеф. Массивные сафьяновые кресла, диван, огромный' коричневого цвета стол, разные тумбочки с телефонами и графинами — все стоит на месте. Лишь в одном окне разбиты стекла. На стене висит с перекосом портрет Гитлера, прошитый автоматной очередью.

Старшина, широкоплечий малый, на ремне которого висит черная кобура с трофейным парабеллумом, подходит к стене и, глядя на портрет, командует:

— А ну-ка, слазь!

Старшина чуть подпрыгивает и, ухватившись за багет, срывает портрет фюрера со стены.

Через окно пробирается солдат.

— Кто такой? — спрашивает старшина.

— Связист, рядовой Бердышев. Тяну провод от командира полка к капитану Неустроеву. Где прикажете ставить аппарат?.. Может, на их место, а эти долой? — солдат указывает на телефонные аппараты, густо толпящиеся на отдельном столике.

— Не-е-е! Эти не тронь. А вдруг сам фюрер позвонит… Мы еще с ним потолкуем.

Солдат устанавливает аппарат на краю массивного стола.

В кабинет быстро входит комбат Степан Неустроев. Невысокий, щуплый капитан. С ним начальник штаба старший лейтенант Кузьма Гусев и высокий могучий замполит лейтенант Алексей Берест.

— Вот это апартаменты! — басит Берест.

Связист докладывает:

— Позывной десятого «Птиса», ваш — «Палес».

— Какая «Птиса»? Что за «Палес»? — удивляется комбат. — Постой, постой, ты, случаем, не с Урала?

— Так точно! — чеканит связист.

— Здоров, земляк! — Неустроев протягивает солдату руку. — Урал велик, с каких мест будешь?

— Может, знаете Верхнюю Пышму? Оттудова я…

— Как же, знаю твою Пышму Верхнюю.

— А может, и вы уралес, товарищ капитан?

— Ты угадал. Я тоже уралец. В Талице родился… Еще раз здоров, земляк. Вот видишь, где повстречались…

Гул орудий не утихает. Снаряды рвутся совсем рядом, кажется, у самой стены дома.

Комбат отдает некоторые распоряжения, затем, обращаясь ко всем, устало произносит:

— Братцы, часок бы соснуть… Ноги не держат.

И верно, вторые сутки не спал капитан.

Комбат ложится на пол в углу кабинета. Старшина предлагает лечь на диван, но Неустроев не слышит.

Гусев просит связиста соединить его с полком. Все говорят шепотом. Старшина оберегает сон комбата.

И вдруг из коридора доносится шум. Кто-то пробивается в кабинет. Слышен простуженный голос: «Не видишь, самого Гитлера веду. Пропусти к комбату!»

Старшина распахивает дверь. Солдат подталкивает пленного в эсэсовском одеянии, действительно очень схожего с Гитлером: и усики щеточкой, и челка на непокрытой голове — ну, вылитый фюрер.

— Где взял? — спрашивает замполит.

— В подвале, товарищ лейтенант. Комнат там — тьма-тьмущая. Решил я пройтись по ним. И вот в одной маленькой клетушке напоролся на этого. Забился он в темный угол и таращит на меня глаза. Я велю ему встать. Поднимается. Тут я и увидел его лицо. Батюшки, да это же Гитлер! Командую: «Гитлер, хенде хох!». А он орет, мол, не Гитлер… Но я-то точно знаю, что Гитлер он. Ну посмотрите на него!

Старшина приносит лежавший в углу портрет фюрера. Сравнивает: похожи.

Солдат доволен:

— Это я его взял. Будите комбата!

Разбудили. Комбат приподнялся и чуть-чуть приоткрыл глаза.

— Товарищ капитан, это я его…

— Да ты погоди, не видишь, комбат еще не проснулся.

Комбат и впрямь был в полусне. И вдруг, когда ясно увидел перед собой Гитлера, капитан, мотая головой, стал быстро-быстро тереть глаза. «Что за чертовщина, — подумал он. — Где это я?»

Гитлер рыдал. Он всхлипывал, что-то бормотал.

— Да перестань же ты, олух небесный, — толкал его солдат.

— В чем дело? — строго спросил капитан и поднялся с пола.

— Товарищ капитан, — вытянулся солдат, — это Гитлер… Точно он, не сомневайтесь… Вот и на портрете он… Посмотрите.

Комбату показали портрет фюрера.

— А правда похож! — улыбнулся Неустроев.

Комбат распорядился привести для опознания фюрера пленных, из тех, которых взяли в этом доме.

В конце концов все прояснилось. Пленные эсэсовцы, которых приводили по очереди, говорили одно и то же: этот их собрат очень любил подражать фюреру, чем и гордился.

Солдат извиняющимся взглядом смотрел на комбата.

— Опечатка получилась, — шептал он.

— Не горюй, браток, — успокаивал солдата Неустроев. — Ты еще и настоящего Гитлера в плен возьмешь.

«Дом Гиммлера» стал теперь как бы трамплином, с которого батальоны капитана Неустроева и майора Давыдова должны были выскочить на Королевскую площадь и, преодолев ее, ворваться в рейхстаг. Комбаты и их подчиненные тщательно готовились к этой, можно сказать, последней атаке.

Неустроев, развернув карту-план Берлина на столе, приказал вызвать к нему командиров рот.

Вскоре все были в сборе. Один лейтенант Наумов подзадержался.

— Ну, где он там? — обращаясь к старшине, спросил комбат. — Пошлите посыльного за Наумовым.

— Я здесь, товарищ капитан, — доложил лейтенант Наумов, широко открывая дверь.

Следом за Наумовым два солдата внесли в кабинет тяжелый ящик.

— А это что такое? — спросил Неустроев.

— Часы тут, товарищ капитан. Склад их мои солдаты обнаружили. Наверно, шеф награждал ими своих головорезов.

Лейтенант и солдаты быстро вскрыли ящик, в котором рядами аккуратно лежали наручные часы с черными циферблатами. Лейтенант стал выкладывать их на стол.

Алексей Берест, заместитель командира батальона по политчасти, подошел к столу, взял часы, повертел в руках и, обращаясь к Неустроеву, сказал:

— Давай-ка мы их раздадим по ротам. Пусть у солдат останется память об этом бое.

— А что, хорошая мысль! — улыбнулся комбат и стал вручать часы всем, кто был в кабинете.