Ф. Вишнивецкий - Тридцатая застава

Никто не подозревал в то утро, что испытания только начинаются.

Тимощенко обходил траншею, подсчитывал потери и всё ожидал: вот-вот появится резервная застава комендатуры, ведь всего несколько километров. С кем держаться, если фашисты снова пойдут? А тут еще Марина… Как заставить ее уйти? Она не боец, приказа не послушает (сама дома «приказывает» ему). Да и куда уйдет? Вот суетится, перевязывает раненых, а на него и не смотрит. Обиделась, что накричал?

Не дождался младший лейтенант резервной заставы. Еще не успели перевязать раны, отправить на заставу погибших, как земля опять задрожала от взрывов. Марину силой увел в укрытие, которое на этот раз занял уцелевший расчет станкового пулемета. Но разве могла она сидеть в неведении? Ей казалось, что каждый снаряд летит на Алешу. Много ли нужно, чтобы убить его?

Выглянув после оглушительного грохота, она уже не могла удержать себя в доте и побежала туда, где еще дымилась большая воронка. Его увидела издали — лежал на спине, раскинув руки. Подбежала, прильнула к окровавленной груди. Дышит тяжело, натужно, что-то клокочет внутри. Больше ничего она уже не видела и не слышала, только повторяла одно и то же словно во сне:

— Что же ты молчишь. Алешенька? Это же я, твоя Марина…

Лубенченко помог перенести Алексея в дот, перевязал разорванную осколками грудь и убежал к бойцам: фашисты снова подходили к первой траншее…

В шесть часов утра Кольцов направил письменное донесение коменданту участка:

«Против заставы наступает больше полка вражеской пехоты, поддерживаемой танками и артиллерией. Несем большие потери. Фашисты вводят новые силы, атаки следуют за атаками. На отдельных участках захватили первую линию траншей. Есть сведения, что выброшенный врагами десант в районе Вольницы ведет бой против подразделения саперной части дивизии и угрожает заставе с тыла…»

Вскоре в Баштианы прибыла на автомашинах подмога: отделение резервной заставы и взвод маневренной группы во главе с Шумиловым.

— Докладывай, — отрывисто бросил Шумилов, слезая с машины. Его всегда спокойная и добродушно-шутливая речь стала жесткой, грубоватой.

— Противник ведет бой за вторую линию траншей… уже вклинился в наши тылы на окраине Баштиан…

— Как же вы допустили?! Кто дал право советскому пограничнику хоть пядь советской земли оставить?

Стоявший рядом с Кольцовым повар Хромцов, не думая о субординации, бросил в лицо Шумилову:

— А где же обещанные вами пушки? С чем мы пойдем на танки?

— Пушки будут… Командир корпуса дает дивизион. Скоро должен подойти.

Тут же примчались два всадника и доложили:

— Дивизион на подходе. С ним движется рота пехоты. Один взвод остался в Вольнице. Там идет бой с вражеским десантом, выброшенным на рассвете…

Воспрянули духом пограничники. Бойцы Шумилова ударили по прорвавшейся в Баштианы вражеской пехоте, а подоспевший дивизион с ходу развернулся и заградительным огнем преградил ей пути отхода. Зажатые с двух сторон, фашисты капитулировали, выкинули белый флаг и были пленены.

В более тяжелом положении оказались защитники границы на правом фланге. Остатки группы Тимощенко и Лубенченко не могли устоять против многочисленной пехоты и артиллерии врага. Казалось, прорыв фашистов в тыл погранучастка уже ничто не может предотвратить. В последнюю минуту прибыл комендант с резервной заставой.

— Де-держитесь, с-с-соколики! Пушки уже разворачиваются… Сейчас всыпят!.. — крикнул Птицын, прыгая в окоп и размахивая наганом.

Он принципиально не признавал иного вида личного оружия. «Наган никогда не подведет, не откажет», — скептически посматривая на новенькие пистолеты «ТТ», часто говорил комендант. Очень гордился Птицын своим видавшим виды оружием, с которым прошел славный боевой путь политбойца в годы гражданской войны.

Ко времени подхода подразделений горнострелкового корпуса положение и на правом фланге заставы было восстановлено. Наступило затишье. Вытирая пот с покрасневшего лица, Птицын только теперь почувствовал усталость после бессонной ночи и как-то сразу потускнел, обмяк, опустил плечи. Глаза его блуждали по разбросанным между траншеями вражеским трупам.

— Всех вас, — он погрозил наганом в сторону бежавших фашистов, — ожидает такая судьба!

Еще не успели отдышаться после напряженного боя, перевязать раны, как из Вольницы прибежал молодой паренек, член группы содействия, и кинулся к Кольцову:

— Товарищ командир! Спасайте людей…

Путаясь, еще не оправившись от пережитого потрясения, он рассказал о бандитском нападении неизвестных людей на гарнизон Вольницы.

— Шли они в нашей военной форме и прямо к зданию, где были красноармейцы и наши хлопцы… Мы обрадовались, кинулись навстречу, а они в упор из автоматов по нас… Спешите, товарищ командир!

Захватив несколько пограничников и станковый пулемет, Кольцов на тачанке погнал к Вольнице. Здесь уже сражался с десантниками взвод, оставленный пехотной ротой. Бандиты с боем отходили к реке, пытаясь скрыться в густых зарослях, но почти все были уничтожены или пленены. Среди убитых и захваченных главаря этой банды не обнаружили. Из показаний пленных стало известно, что возглавлял операцию некто пан Топольский. Раненный в конце боя, он с помощью двух местных жителей скрылся у Прута.

Все красноармейцы гарнизона были зверски растерзаны и брошены в колодец.

Пока Кольцов сражался с десантом, части генерала Макарова усиливали оборону границы. Из штаба отряда поступил приказ: всем заставам, продолжая охрану границы, часть сил выделить на охрану тыла Буковинской армии. Похоронили убитых, отправили в госпиталь тяжелораненых. Редкий из участников боя не был ранен, но все, кто еще мог носить оружие, остались в строю. Пограничники, выделенные на охрану тыла, прощались с Баштианами, где столько пережито, столько потеряно друзей…

— Мы еще вернемся сюда… Мы отомстим за вашу смерть, — с горечью говорил Василий Иванов.

За последние месяцы он крепко связал себя с пограничной службой, и прежние мечты о море сами собой развеялись.

Ко многим неожиданностям готовился минувшей ночью начальник отряда полковник Кузнецов, но того, что произошло на рассвете, предвидеть не мог. Сразу после полуночи из оперативного отдела штаба доложили о перехваченных сигналах неизвестной радиостанции. Установить что-либо шифровальщик не смог, попытался успокоить Кузнецова: «Сейчас в эфире — что на большой дороге. Даже школьники строят передатчики и сигналят во все концы мира…» Но тревога не проходила.

А еще через час из УНКВД области позвонили: «В районе города X. около полуночи отмечено появление неизвестных самолетов. Уточните, засечены ли они на границе при обратном курсе».