Адельша Кутуев - Приключения Рустема

Необычно и быстро развивались события. Стояла весна военного года и Рустему не было еще тринадцати. И вдруг он исчез. Утром он весело позавтракал, собрал учебники и ушел в школу.

И не вернулся. Вот и все.

Так обычное стало необычным.

В тот день бабушка, как всегда, сварила обед, вытерла о передник руки и присела на диван. Она любила вот так посидеть, тихонько прикрыв глаза, слушая, как стукают часы. Они шли ровно, аккуратно отмечая время коротким вздохом, точно жалели, что день идет на убыль.

И бабушка тоже вздыхала — уже и время подошло, а внука нет. Подняв голову, она посмотрела на часы и затревожилась: «До сих пор он никуда без спросу не уходил. Да и суп остыл. Наверное, что-нибудь случилось».

Бабушка в последний раз вздохнула и, надев очки, сняла телефонную трубку.

— Хашим! Это ты, Хашим? Рустема-то нет... Да. Вот и звоню, сынок.

— Как нет?

— Уже четыре часа.

— Ты не волнуйся. Может быть, он на кружке.

— Ладно бы...

— Не волнуйся, мама.

Теперь уже забеспокоился отец Рустема. Стал звонить директору школы.

— Мальчик сегодня на уроках не был, — ответил директор.

— Как не был? А где же он?

— Вам лучше знать.

— Но я не знаю. Ведь он же никогда не пропускал уроков. Вы ничего не перепутали?

— Нет.

— Что же делать? Он и домой не пришел.

— Подождем еще немного, а потом созвонимся. Хорошо?

— Да. Я позвоню. Обязательно.

«Может быть, он уже дома и спокойно рассказывает бабушке небылицы о сегодняшнем дне в школе? А она слушает и думает:

— Какой хороший у меня внук...

Куда же можно еще позвонить? В милицию? В ближайшее отделение...

Но что толку звонить. Надо идти самому, а там уж они помогут...»

Но в милиции ничего не знали о Рустеме. Город большой, улиц много — и прямых, и кривых. Где же за всем усмотреть, тем более, если человеку всего-то двенадцать лет с коротким хвостиком.

В «скорой помощи» тоже ничего не знали и только посочувствовали, поудивлялись. На том было и расстались, но зазвонил телефон и врач стала быстро записывать что-то в тетрадь.

— Да, едем, — сказала она в трубку и, обернувшись, крикнула в открытую дверь шоферу: — Мальчик попал под трамвай, едем.

— Кто он?

— Не знаю. Пока не знаю.

— Возьмите и меня с собой. Вдруг... Очень прошу.

— Хорошо.

Резкая сирена «скорой помощи», летящие мимо дома, пешеходы — от всего рябило в глазах и кружилась голова: скорей, скорей, скорей.

Протискиваясь сквозь толпу вздыхающих и тихо переговаривающихся людей, отец Рустема все повторял:

— Пропустите. Да пропустите же. Неужели не понимаете...

Пропустили.

«Не он!»

Обессилев за несколько минут тревоги, отец Рустема вытер платком лоб, закурил и пошел медленно по улице: где же он может быть? Где?

А в это время и мать Рустема, тетя Гайша, бегала по соседям, по друзьям мальчика и везде ее встречало: «нет», «не видали», «не знаем».

Ночью никто в доме не спал. Каждому мерещились шаги в коридоре, стук в окно и первой шла к двери мать, неслышная, кутаясь в платок, и так же неслышно возвращалась назад.

— Он придет, — успокаивал ее дядя Хашим. — Ты поспи, а я подожду.

Он зажег настольную лампу, погасил верхний свет и так просидел до рассвета, глядя, как спадает темень за окном.

Рустем не вернулся и на другой день.

Объявили по радио, что исчез мальчик, и просили помочь каждого, кто может, но успокоительных вестей все не приходило.

В доме поселилась тревога.

Еще вчера эти стены слышали его смех, коридор гулко разносил его шаги, и вот все исчезло, как летний легкий одуванчик, развеянный порывом ветра.

Пропасть среди бела дня! Во дворе можно было услышать об этом немало захватывающих дух историй, страшных и нелепых. Каждый стремился внести свою лепту в общую тревогу, а воображение, как известно, не имеет границ.

Скворешня на высоком тополе жила щебетом. Весенние облака медленно текли по небу.

Скоро упасть первому дождю с грозой и радугой. И солнышко выйдет промытое, как головка светловолосого мальчугана.

Тетя Гайша зашла во двор и ее окатил детский крик. Мальчишки играли в войну, они поверили в свои деревянные ружья, и лица их раскраснелись.

Тетя Гайша вздохнула и пошла быстро к дому, а крик летел за ней следом, и от него нельзя было спрятаться.

Но открыв дверь комнаты, она неожиданно просияла и вскрикнула.

— Мой мальчик! Он вернулся!

На столе лежал портфель Рустема, лежал по-домашнему, мирно.

Бабушка, бросив полотенце, обернулась на вскрик да так и застыла на месте, тоже увидев портфель на краешке стола.

— Где же он? Или спрятался за дверью?

У бабушки закружилась голова от волнения.

— Вот озорник...

Тетя Гайша открыла портфель, порылась в учебниках.

— Кто принес, мама?

— Никто не приносил.

— Как же это никто? Хашим приходил?

— Нет, доченька. Я вот на стол накрывала к твоему приходу, и никакой сумки на столе не было. Да и не заходил никто. Может, сама принесла и смеешься над старухой?

— Перестаньте меня разыгрывать! Говори же, мама, где Рустем? Куда он спрятался?

Рустем любил прятаться, заслышав стук в дверь, и выскакивать с криком из шкафа — вот было смеху-то в доме. И тетя Гайша, зная эту привычку сына, ходила из комнаты в комнату, заглядывая в каждый уголок.

Она тихо звала:

— Ах ты, проказник, вот сейчас найду. Вылезай скорее...

Бабушка не выдержала и расплакалась, а тетя Гайша, точно вспомнив о чем-то, вернулась к столу, чтобы взять из портфеля дневник, но удивительное дело — стол был пуст.

— Мама, ты убрала портфель?

— Я не трогала. Да ты сама, наверное, унесла в другую комнату.

Теперь уже искали портфель. И не находили. Надо же такому случиться! Тетя Гайша ругала себя за то, что сразу не просмотрела тетради и учебники сына. Вот ищи теперь...

Пришел с работы дядя Хашим и тоже принялся искать. Тетя Гайша и бабушка уже притомились и сидели на диване молчаливые, глядя перед собой, думая каждый свое.

Дядя Хашим искал молча. «Очень похудела, — думал он о жене. — Вот и с портфелем придумала. Им обеим показалось... Как-то надо того... успокоить».

— Зачем так убиваться, — сказал он, присев рядышком. — Сердце мое не верит, что Рустем пропал. Возьми себя в руки. Не плачь. У тебя сдали нервы. Портфель Рустема остался с ним. Я сам видел, как он собирался в школу. А ты говоришь: в руках держала. — Дядя Хашим положил ладонь на руку жены. — Тебе показалось. Ты все время думаешь о нем, и тебе показалось.