Анатолий Чехов - У самой границы

— Видал, какой у нас Лавров? — опомнился, наконец, Славка.- Он, говорят, на медведя один на один с кинжалом ходил, А думаешь, если бы я такой был, не пошел бы на медведя, да? Ну скажи, не пошел?

— Идем лучше к Большим буграм,- сказал Саша.

— Идем…- вздохнув, согласился Славка.

Еще раз проверив по компасу направление, ребята спустились вниз, углубились в лес и, вслух отсчитывая шаги, направились к Большим буграм.

Чтобы собрать коллекцию минералов, надо прежде всего составить карту,- так им сказал вчера Лавров.

Саша стоял возле сарая и вертел в руках компас. Славка отмеривал шаги от сарая до дома. Алька, устроившись на фанерке, выколачивал палкой семена из рассохшихся сосновых шишек, которые вчера принесли они с наволока.

Саша и Слава учились засекать направление по компасу и проверяли длину своего шага.

«Азимут — это угол между основным направлением на Северный полюс и нашим заданным направлением»,- повторил про себя Саша и освободил рычажком стрелку. Визир компаса, если приложить его к глазу, был такой же, как мушка винтовки в прорези. Саша направил его на дверь сарая и засек угол. Сегодня надо было закончить съемку своего участка и по-настоящему обследовать Большие бугры.

Они могли бы попросить карту у капитана или перерисовать макет участка заставы. Но весь участок им не нужен, и, конечно, лучше будет, если самим сделать карту.

Саша достал из своей сумки листок бумаги с коричневыми следами пальцев и еще раз проверил вчерашнюю схему. Вчера они засекли и прошли только первое направление.

Значит, ориентир — старая сосна, потом крайний срез Больших бугров — одна граница участка… От Больших бугров до старой ламбы — второе направление, от ламбы до озера-третье, и четвертое — по дороге вдоль озера, обратно к сосне.

Там, где на схеме кончалось первое направление, стояла жирная точка. В этом месте Саша нашел удивительный камень. По обнажившемуся откосу бугров проходила кварцевая Жила с углублениями, похожими на раковины. В одном таком углублении блестел замечательно красивый крупный кристалл, совершенно прозрачный, золотистого цвета, сверкающий на солнце, как алмаз.

Славка как увидел, что в руках у Саши настоящий минерал, стал собирать все, что попадалось под руку. Саша нес домой торф и несколько образчиков пород в сумке, а Славка, кроме полных карманов гальки и песку, тащил целую майку булыжников. Он и сам знал, что камни в майке обыкновенные и тащить их домой вовсе не к чему. Но, может быть, он дал зарок и тренировал свою волю,- тогда совсем другое дело. Нюра и сегодня еще удивлялась, как только Славкина майка такую тяжесть выдержала. Но ведь и сам Славка выдержал.

А с Нюрой вчера произошла удивительная перемена. Саша до сих пор не мог понять, почему она не ругала их и ни о чем не расспрашивала. Больше того: вчера она встретила их такой веселой, какой не была с самого первого дня приезда на заставу.

Бродили они, бродили вчера, кое-как добрели до Больших бугров и никакого серного колчедана не нашли. И все потому, что никак они не могли засечь азимут. От наволока направление взяли правильно, а когда стали подходить к буграм, забрели совсем в другую сторону, хотя по компасу все у них как будто было правильно.

Саша до сих пор не мог понять, почему же так получилось?

Ходили они, ходили, к вечеру добрели до ручья, проголодались — просто ужас! Тобик, и тот все отставал и из каждой лужи воду лакал.

Подходят они к ручью, где оставили мешок с торфом, смотрят, а на опушке леса возле наволока Аграфена Петровна и Нюра с Алькой землянику собирают и, по всему видно, их ждут.

— Ну, сейчас будет нам! -только и сказал Славка.- Знаешь, как она утром?..

Саша и сам подумал, что серьезных неприятностей не миновать. Но ничуть не бывало! Когда они подошли к мостику и сели рядышком на бревно, Нюра посмотрела на них и совсем неожиданно расхохоталась. Саша и Славка глянули друг на друга и тоже как будто улыбнулись. Действительно, вид у них был довольно смешной. Славка, например, казался совсем измученным: на блестевшем от пота лице темнели полосы грязи, ноги и руки у него были покрыты ссадинами и вымазаны глиной, штаны в двух или трех местах продраны. Хорош, наверно, был и Саша.

— Ох, горе мне с вами! — все еще смеясь, сказала Нюра.- А голодные, небось, голодные-то!.. Как еще Тобика не съели! Аля,- крикнула она,- принеси корзиночку, вон там около тебя под кустом.

Когда Саша и Славка увидели, что Алька тащит в корзинке пирожки и целый горшок простокваши, у обоих стали вдруг такие физиономии, что Нюра не выдержала и снова расхохоталась. Улыбалась и Аграфена Петровна. Не смеялся один только Алька, потому что старшие ребята его сегодня не взяли с собой. Он стоял, объедая варенье с лепешки, и наблюдал, как с поразительной быстротой исчезали пирожки и простокваша.

Справившись с едой, Саша и Славка стали наперебой рассказывать о всех приключениях сегодняшнего дня. Нюра подробно расспрашивала у них обо всем и как будто совсем на них не сердилась. Только когда она спросила, почему же Саша не предупредил ее, куда хочет идти, он понял, что Нюра немного обиделась за то, что Петровне он о своем походе сказал, а ей нет. И Саша, чтобы загладить свою вину, очень подробно рассказал о пещере, лабрадоре, о том, как Зябрин и Шакирзянов под руководством старшины Лаврова тренировали Грифу.

А потом, когда они вымылись в ручье и пришли на заставу и Нюра усадила их обедать, Аграфена Петровна стала расспрашивать, где и какой камень они нашли, и тоже удивлялась, как только Славкина майка такую тяжесть выдержала.

Но насчет Нюры Саша все-таки не ошибся. Позже он узнал, что Нюра серьезно обижалась и на него и на Аграфену Петровну. Ночью приезжал дядя Андрей, Саша проснулся и слыхал, как в то время, пока он ужинал на кухне, Нюра говорила: «Андрей, почему ты ничего не скажешь этой Макашиной? Вмешивается, куда не просят, детям разрешает уходить, скоро уже в доме командовать начнет!..» — Нюра помолчала и с горечью в голосе сказала: «И откуда только взялось такое на мою голову!»

Саша слыхал, как дядя Андрей поднялся со стула и, подойдя к Нюре, тихо проговорил: «Анюта, поверь мне, так надо. А Сашке не запрещай. Понимаешь, надо…» Потом они стали говорить совсем тихо, вернее, говорила Нюра, а дядя Андрей слушал ее да изредка переспрашивал. Саша кое-что улавливал и понял, что она рассказывала про их геологические поиски и коллекцию камней. Раза два дядя Андрей тихо рассмеялся.

В дверь постучали, вошел дежурный и доложил, что лошадь оседлана.

Саше очень хотелось встать и сказать, что он готов сделать все, что угодно, только бы Нюра не расстраивалась, но он сдержал себя и остался лежать, как будто ничего и не слышал.