Сергей Богачев - Донецкие повести

— Так с этого и нужно было начинать, Жора! — подполковник эмоционально стукнул ладонями по столу так, что зазвенела ложка в подстаканнике с чаем.

— Я следовал хронологии событий, Геннадий Андреевич, — да, по указанному адресу Куртакова находилась не более 10–15 минут, после чего уехала к себе домой.

— Его брать нужно, Жора. Срочно брать за жабры — и на сушу. И его, и её тоже. И на параллельные допросы.

— Скажите, Георгий, а есть ли уверенность в том, что оперативники себя не обнаружили? — Черепанов продолжал ходить по кабинету, почёсывая в раздумьях подбородок, и теперь решил-таки встрять в разговор сыщиков.

— Да, есть такая уверенность.

— А каким образом они так быстро получили описание постояльца? Если у соседей спрашивали, так они же могут его и предупредить из чувства сострадания, что органы интересовались.

— Ну, что вы, Иван Сергеевич, обижаете. У нас в этом микрорайоне хороший участковый, ребята первым делом к нему рванули.

— Молодцы, сообразили, что в лобовую атаку идти нельзя, — Сердюков был явно доволен. — Кто вёл эту принцессу?

— Акименко и Терехов.

— Завтра на оперативке в пример их поставлю. А ты что задумал, Иван? К чему вопрос?

— Очень важным мне кажется то обстоятельство, что первый звонок после выхода от вас Куртакова сделала в Москву. Возможно, туда и ведут все нити? Это бы в первую очередь нужно проверить. Тогда, не исключено, что и вся картина прояснится.

— Вижу, что ты, Иван, у себя в телекомпании привык задания раздавать. Так-то оно так Но всякая отработка — это затраты времени и ресурса. А может, она родственникам звонила, к которым драпануть собирается? Дяде, тёте, подруге, ухажёру — да мало ли ещё кому? Ладно, это я к слову, проверим, разумеется.

— И ещё, прошу Царькова пока не задерживать, — Черепанов постарался вложить в эту просьбу всю свою энергию и надавить на личную дружбу, лишь бы не получить отказа. — Хочу разобраться в некоторых обстоятельствах большой предвыборной игры, звеном которой явно является расследуемый вами эпизод. Обеспечьте мне, пожалуйста, техническую поддержку — кому будет звонить, куда ездить. Дайте пару-тройку дней — и мы такой клубочек размотаем!

Сердюков наградил Черепанова жёстким взглядом и уже не дружеским, а холодным официальным тоном произнес:

— Иван Сергеевич, вы отдаёте себе отчёт, во что хотите нас впутать? Здесь вам не частное сыскное агентство. Вы что, не доверяете моим сотрудникам?

— Да нет, Геннадий Андреевич, не в этом дело, — Иван старался вызвать у оперативников максимально возможное расположение. — В нашем деле имеются весьма деликатные обстоятельства — особенности партийно-выборного плана, которые в рамки официального расследования не совсем вписываются, плюс фактор времени. Если вы начнёте соблюдать все положенные вам формальности, наши оппоненты, которым явно закон не писан и у которых, как я чувствую, полный арсенал средств, в том числе и по беспределу, такого натворят, что мало не покажется. Нужно действовать жёстко и на опережение. Мы этого Царькова под строгим присмотром оставим, только своими силами пока. Всё, что мы раскроем, и вам потом в зачёт пойдёт. А затем забирайте его, тёпленького.

Сердюков исподлобья посмотрел на Ивана:

— Ты там не балуйся, я тебе покажу, «тёпленького». Чтоб был в целости и сохранности.

— Есть, товарищ подполковник Теперь мы его раскрутим, — Черепанов энергично пожал руки Жоре и Сердюкову, после чего поспешил направиться к выходу — пока сыщики не передумали.

— Пинкертон хренов, пропуск забыл!

День рождения Бальцеровича никогда не являлся всенародным праздником, как это часто бывает принято у его коллег по цеху. Михаил Евгеньевич имел вкус к такого рода мероприятиям и всегда очень тщательно подходил к отбору гостей. Как правило, набиралось не больше сорока человек, но всё это были либо проверенные годами, либо очень нужные люди.

Фешенебельный пивной ресторан «Золотой лев», хоть и был открыт на центральной площади совершенно недавно, уже успел прославиться в Лугани как качеством своего пива, так и талантом шеф-повара. Здесь было уютно. Чувствовалось, что хозяева не поскупились на архитекторов и дизайнеров, наружную и внутреннюю отделку здания, где в каждой детали присутствовал безупречный вкус. Возле входа в банкетный зал квартет исполнял классическую музыку, а приветливый администратор со списком в руках встречал гостей.

— Прошу прощения, вы не могли бы представиться? — опытный администратор в ожидании ответа замер в позе, выражающей глубочайшее почтение.

— Черепанов Иван Сергеевич.

— Так точно, добро пожаловать, — в списке появилась ещё одна отметка о прибытии гостя. Двери изнутри открыл официант в белоснежной рубашке.

Иван сразу нашёл глазами именинника.

— Мои поздравления, Михаил Евгеньевич! — дружеские объятия в этом случае — обязательный ритуал, и старые товарищи его исполнили, похлопывая друг друга по спине.

— И вам не хворать, друг мой. Как твои дела?

— Спасибо, Миша, за помощь. Всё получилось. Заем нам уже выдали, проблема частично решена. Теперь только этого негодяя достать нужно. Но не хочу тебя сейчас подгружать, давай об этом потом, во втором акте. Сегодня ты в центре событий, так что принимай, дорогой именинник, мои искренние поздравления!

— Ой, как официально, можно подумать, здесь посольский приём! — расхохотался Бальцерович. — Проходи, угощайся, я тебя представлю почтенной публике.

— Уважаемые гости, минуточку внимания! — Бальцерович вилкой постучал по хрустальному бокалу, и гости, расслабившиеся и разбредшиеся с бокалами в руках по залу, обернулись и прекратили свои камерные беседы. — Кто не знает Ивана Сергеевича? Наше общество почтил своим присутствием один из лучших тележурналистов страны!

Некоторые из присутствующих кивали Ивану, встречаясь с ним глазами, многие рассматривали его с интересом, потому что видели впервые.

— Если кому нужно стать известным, к нему в очередь записывайтесь, но только после того, как откушаете и выпьете от души.

— Будет тебе, Миша, это твой праздник, сегодня очереди из тостующих должны быть только в твою честь, — Черепанов поставил на стол бокал и достал из внутреннего кармана паспорт от подарка.

— Я понял, чего тебе не хватает, Михаил Евгеньевич. В твоём знаменитом зале, где ты так любишь проводить вечера, нет хороших настенных часов с боем. Это мой тебе подарок, — Иван протянул имениннику паспорт.

— С боем? Ты смерти моей хочешь от нервного истощения? Одна из немногих прелестей жизни в том и заключается, чтобы иногда быть вне системы координат и вне всякой досягаемости для вечных дел.