Сергей Богачев - Донецкие повести

— У нас была ещё школьная любовь, мы прожили вместе двадцать лет, родились дочка и сын, жили дружно, весело, и, как это обычно бывает, в один прекрасный момент он ушёл к молодой. Я думала, не переживу. Дети страдали, потом свыклись. А полгода назад подруга затянула меня к астрологу, и та рассчитала, что вскоре муж снова предложит сойтись, однако я могу отказаться. В этом случае у меня ещё будут мужчины, но временные. Я для себя сделала выбор без колебаний, легко. Ведь ещё тогда знала, что когда-нибудь мы сойдёмся. Так оно и вышло: неделю назад он позвонил и предложил вернуть семью. Я согласилась — что было, то прошло, а он мне родной человек, друг, отец детям и дедушка внуку.

Черепанову было интересно расспросить у Ирины Богдановны о динамике таких её чувств, как ревность, обида, о том, какие качества она ценила в мужчинах раньше и какие сейчас…

Дорога располагает к беседе еще и потому, что нет возможности заниматься какими-либо никогда не исчезающими домашними делами типа уборки, которые, сколько ни старайся их переделать, будут откуда-то вновь появляться, словно отрубленные у сказочного дракона головы, отметил про себя Черепанов. Увы, в наше время на эту дорожную свободу активно наступает разного рода электроника — в виде ноутбуков, смартфонов, айпадов и планшетников, которая прилипает к людям и вытесняет живое общение. «А ведь всем этим названиям, уже ставшим привычными, и пяти лет нету, — подумал Иван. — Совсем недавно этих слов и предметов просто не существовало!».

Второй попутчик Черепанова — щупленький чернявый паренёк, чем-то напоминавший муравья, оказался в прошлом профессиональным автоугонщиком, даже отмотавшим небольшой срок и завязавшим с этим ремеслом. Теперь Толик трудился в фирме по аварийному вскрытию замков — спокойный, положительный семьянин. Вскрыть и завести любую машину — дело пяти минут, пояснил он, и если всё правильно делать, то угоняется практически всё.

— А как же на тебя вышли? — поинтересовался Иван.

— Если честно, то я сам специально подставился, — Толик мог уже пооткровенничать — дела-то прошлые. — Это было ещё в конце девяностых. Машины угоняли под заказ в Россию. Я понял, что чем дальше — тем больше можно увязнуть, а из дела тебя просто так не выпустят. Ну и специально «спалился». Со следаком договорились: я взял на себя ещё несколько их «висяков» по угонам — мне без разницы, а им статистику улучшил, ну и они мне по минимуму статью определили.

— И какую же сигнализацию мне порекомендуешь на «фольксваген»? — Иван по ходу решил воспользоваться консультацией столь редко встречающегося профессионала.

— А это без разницы. Чтобы понять, как машину вскрыть, мне достаточно внимательно изучить, как вы её закрываете. Потом подныриваю под низ, нахожу нужные проводки — остальное дело техники.

— И сколько же ты тачек реально вскрыл? — полюбопытствовал Черепанов.

— Сорок две.

— И ни разу не было осечек?

— Один раз помешали, но со второй попытки всё получилось. А больше всего хлопот с разного рода нестандартными придумками, и особенно когда таких «заморочек» сразу несколько. Не то чтобы это было панацеей, просто на них больше времени приходилось тратить.

Но самый большой сюрприз ожидал Ивана, когда он вышел в коридор, дабы предоставить возможность переодеться даме. Он встретился глазами с дородной длинноволосой брюнеткой, ехавшей в сопровождении высокого, хорошо сложённого мужчины, сменившего в купе полковничью форму на спортивный костюм. Женщина тоже смотрела на Ивана во все глаза.

— Черепанов, ты чего морозишься?! — первой окликнула его брюнетка и тут же обратилась к полковнику: — Василий, это мой одноклассник Ваня Черепанов. Вот так встреча, знакомьтесь!

— Олька? Кобра, ты, что ли? — Иван, сам слегка обалдевший от неожиданности, с любопытством всматривался и в свою одноклассницу, и в её попутчика.

Уже через полчаса они распивали ароматный коньячок, весьма кстати прихваченный в путь предусмотрительным военным, под бутерброды с сёмгой, сервелатом и сыром, лимончик и шоколадку, коими Ольга заботливо сервировала уютный столик в купе.

Дело в том, что Иван ни разу после школы Ольгу не видел. Из двух юбилейных встреч одноклассников одну он вынужден был пропустить из-за срочно подвернувшейся стажировки в Штатах, а на другой не было Кобры. И в его воспоминаниях она осталась нескладно двигавшимся подростком. У неё были какие-то разбалансированные движения, походка, и на дискотеках она дёргалась под музыку не в ритм и словно на шарнирах. А в шестом классе Валерка Батонов с Витьком Пончиком после урока физкультуры обнаружили щель в двери раздевалки для девочек и устроили подглядывание. Они якобы увидели волосинку у Ольги на груди, о чём всем и растрезвонили. Классная руководительница тогда боролась с ними, как могла: стыдила, вызывала родителей, но дело было сделано. С Коброй никто не хотел танцевать. Хотя, если отбросить эти предрассудки и оценивать её, например, по фотографии, то она была значительно красивее и привлекательнее многих других девчонок из их класса. Но это открытие Иван сделал для себя только сейчас, через два с половиной десятка лет. Когда глядел на сидящую в полуметре напротив эффектную, цветущую и очень хорошо сохранившуюся даму. Теперь она двигалась по-женски мягко и грациозно. Нежелательная растительность с лица и, видимо, прочих мест была удалена. Все эти ужасы подросткового возраста давно ею если и не окончательно забыты, то уж точно утратили значение. Она стала другой. И этот полковник знает её уже именно такой — красивой и уверенной — и наверняка ничегошеньки не слышал ни про её подростковые комплексы, ни про нескладные движения, ни про тот злополучный волосок, с которым она в ту пору ещё не знала, что делать.

Да это, наверное, не имеет для Василия абсолютно никакого значения. Ольга для него другая — божественно женственная, настоящая Мадонна. Стало быть, на Ивана и других однокашников у неё есть повод злиться за то, что они могут помнить её той нескладной и забитой девчонкой, какой она самой себе не нравится и о которой ей вспоминать неприятно. А может, всё обстоит как раз наоборот, осенило его, когда он увидел её лучезарную улыбку и искренне доброе к себе отношение.

«Может, ей как раз приятно, чтобы я увидел её не тем затравленным зверьком, а такой, какой она стала сейчас? Стоп! А какая она на самом деле есть? — задумался Иван. — Такая, как сейчас, конечно. Потому что именно такой и она себя ощущает, и те, кто её окружают, видят».

Сегодня есть прыщик или волосок — завтра нет. Можно ведь торчащие из носа волосы выставить напоказ — хоть косы из них заплетай, а можно аккуратно, раз в неделю, подрезать и выглядеть лучше и моложе. А что же девчонки, за которыми они бегали в юности и которые не могли себе цену сложить? Одну из них Иван недавно встретил: подурнела, вся прокуренная — еле узнал. Она какая: такая, какой была, или такая, какой получилось быть в жизни в силу разных обстоятельств? А его попутчик Толя — какой он настоящий? Тот, кто угонял чужие тачки, или тот, кто сегодня честно трудится и воспитывает сына? Наверное, все люди разные в разные периоды своей жизни, и в каждом из нас намешан непростой коктейль из достоинств и порочных качеств, отметил Черепанов, но нельзя расслабляться на финише и жить прошлыми достижениями — это является очевидным.