Хочхоль Ли - Южане и северяне

Кстати, он не принадлежал к местной родовой общине нашей деревни. В отличие от других, кто также не являлся родственниками местного клана, после долгого скитания на чужбине он не вернулся на родную землю, а поселился в верхней деревне Помяги, где в основном жили родственники по фамилии Ан. Так случилось, что она объединилась с нашей, и он стал жителем объединенной деревни. В последние годы японского колониального господства в Корее по просьбе его матери мой отец устроил его посыльным в канцелярию Ан Саниля. С тех пор я, можно сказать, знал его лучше других. Возможно, лейтенантом, которого в строевой части встретил господин Чо Сынгю, был тот самый Ан Чжупхиль.

Много воды утекло с тех пор, в деревне произошли существенные изменения. Однако эти перемены особо не затронули бедных крестьян, например таких, как Ёнбёнский Товарищ, Ёнхынский Папаша и Ковонский Дядюшка, не коснулись они и человека по прозвищу Батат из Чонпхёна, мунчхонского Камень-картошки и других бедняков. Несмотря на происходящие вокруг перемены, эти люди не расставались со своим старым, привычным укладом жизни. Следует отметить, что в результате аграрной реформы они получили свою долю земли, но в партию так и не вступили.

Если говорить по существу, то первое впечатление господина Чо Сынгю о Северной Корее сложилось, когда он прибыл туда и увидел всё своими глазами. Мое же сложилось в последние пять лет, когда я сам все видел и испытывал непосредственно на себе. И у господина Чо Сынгю, и у меня данное «впечатление» сложилось в результате знакомства с реальной действительностью этой страны.

Наши впечатления были одинаковы, хотя сложились в разных условиях. Думаю, мое безразличное отношение к выступлениям против командиров со стороны Но Чжасуна из Янъяна, Енбёнского Товарища и других можно объяснить идеологической позицией. Полагаю, что поведение Чо Сынгю в той обстановке объясняется также его разочарованием увиденным.

Тем временем, в начале шестого лунного дня, исчезла луна, наступили темные ночи. Казалось, из темного неба звезды пускают вниз острые, как кинжалы, лучи. Высоко в небе висело слегка покосившееся созвездие Большой Медведицы, излучая свой холодный синий цвет.

Словно преследуемые невидимым противником, люди шагали всё быстрее и быстрее. Пока мы шли двумя длинными рядами по разным сторонам дороги, мы могли видеть друг друга и даже различать мрачные лица соседей. Но в кромешной темноте порядок движения был нарушен, все смешалось — ряды исчезли, все устремились к центру дороги. Одним словом, начался такой хаос, что сам чёрт ногу сломит.

Создавалось такое впечатление, что люди куда-то очень спешат, каждый шел сам по себе, изо всех сил стараясь не обращать внимания на других. Те, у кого были длинные ноги, оказались впереди, а солдаты с коротким шагом сильно отставали. В результате полностью расстроились ряды — как впереди, так и сзади. Шедшие впереди командир и гид под напором догоняющей их разъяренной массы вынуждены были также двигаться значительно быстрее. В какой-то момент с ними поравнялись новобранцы, шедшие далеко позади них. Уже невозможно было отличить офицера от рядового, младшего от старшего.

И я вместе с другими также шел быстрее, а иногда почти бежал, догоняя впереди идущих. В тех условиях никто не мог объяснить и показать, что делать, как искать выход из создавшегося положения. Все это напоминало общее хаотическое состояние в стране. Никто не мог объяснить, почему происходит такая неразбериха.

Интересно отметить, что Ёнбёнский Товарищ видел во сне нечто подобное. Стоя у дороги «на тот свет», вначале он видел сумерки перед заходом солнца. Но когда пошел по этой дороге, все больше натыкался на кромешную темноту. Ему казалось, что в конце концов она приведет только в ад. Он заметил, что спасался как мог, то ускоряя, то замедляя шаги. Люди надеялись, что в конце концов они все же увидят в царстве повелителя мертвых — Ямы — сине-фиолетовый огонек.

Пройдя примерно десять ли в такой суматохе, начальство пришло в себя; был отдан приказ о втором привале. И тут же до смерти уставшие бойцы растянулись на земле кто где. Ночь была темная, но, если сильно постараться, все же можно было увидеть находящихся рядом людей. Здесь было так же темно, как в запертом вагоне в ту ночь, когда мы ехали в Косон. На отдыхе колонны также смешались и превратились в массу неорганизованных людей. Чтобы отделиться от них, начальство расположилось недалеко впереди.

Подул свежий ветерок со стороны моря, которое находилось внизу, за тёмным сосновым бором. Моря не было видно, но можно было догадаться о нем по запаху соленой воды, который вместе с ветерком доносился до нас. Казалось, что и море, и сосновый бор находятся где-то далеко-далеко в бескрайнем пространстве. Никто не хотел нарушать эту тревожную тишину, все оставались на своих местах. Лишь несколько человек пошли к краю дороги, чтобы справить свои естественные потребности.

До местности Муннамни оставалось совсем немного. Те, кто знал дорогу, почему-то шептали на ухо соседям, но на это никто не реагировал. Казалось, этим усталым людям было все равно, где они находятся. Можно было услышать негромкий разговор между главным начальником и проводником колонны. Капитан спрашивал:

— Наверно, прошли около пятидесяти ли?

— Да. Должно быть, даже больше, — ответил проводник. Капитан снова спросил:

— А где будет следующая остановка к утру? Наверно, не доберемся до Сокчхо?

Проводник, чуть помедлив, ответил:

— Пока точно невозможно сказать. На месте будет виднее. В основном, как я полагаю, должно быть так, как вы говорите.

— Значит, до Сокчхо еще далековато, — пробормотал капитан. Снова наступила гнетущая тишина.

Чуть позже остальные тоже подошли к обочине дороги — им также хотелось освободиться. Глядя на эту картину, капитан, как бы подчеркивая свою заботу о людях, бормотал, что так разумнее, чем терпеть. Мне стало противно смотреть на эту физиономию, и я тихонько усмехнулся.

В этот момент раздался голос находившегося рядом командира первого взвода:

— Товарищ главный начальник отряда, посмотрите, пожалуйста, вон туда. Кажется, там светит какой-то огонек явно не от человеческого жилья. Что это за чудо в такую глубокую ночь?

— Да, я вижу сверкающие огоньки, но не похоже, что там люди живут, — сказал начальник, медленно поднимаясь с места.

Это явление привлекло внимание уже и других людей. Можно было даже и не вставать — все равно хорошо было видно. За невысоким холмом, покрытым густой растительностью, на узкой равнине, недалеко от подножия горы, мерцали огоньки. В темноте невозможно было точно определить расстояние, но огоньки находились на расстоянии около двух километров. При внимательном наблюдении оказалось, что это факелы, сделанные из сосновых веток, обмотанных ватой. Горели они очень ярко, и вокруг них суетились и шумели люди.