Исай Давыдов - Подвиг начинался в апреле

В Нижнем Тагиле Тоне Поповой приходилось спускаться под землю. Это была ее работа. В Москве Тоне приходилось тянуть связь по заводским крышам. Девушка всю войну провела на Кутузовке, и не было, наверно, на просторной заводской территории такого цеха, по крыше которого Тоня Попова не тянула бы связь с пулеметными точками. Это была ее воинская служба.

И как в Тагиле Тоня Попова была одним из лучших горноспасателей, так и в Москве она не могла стать просто средним бойцом. Она стала образцовым. Бойкая, веселая, никогда не унывающая темноглазая комсомолка сержантское звание получила в числе первых девушек-воинов полка.

В 1943 году Тоня Попова окончила курсы радиотелеграфистов и с тех пор до конца войны работала на рации в штабе 29-го зенитно-пулеметного полка.

В связи пулеметных рот на западной и юго-западной окраинах Москвы служило также немало комсомолок из Первоуральска и Билимбая. Их служба была вроде бы незаметной, но значение ее было очень велико. Самоотверженные девчата, нередко рискуя жизнью, обеспечивали необходимую в боевых условиях четкую и безотказную связь.

В годы войны московское небо охраняли три дивизии аэростатов заграждения. Наиболее трудным считался сектор 2-й дивизии — центр, северо-запад и север столицы. Аэростатные посты 1-й дивизии были расположены на юг и юго-восток от московских окраин, а 3-я дивизия — на запад от них.

В начале войны в Москве было 68 постов аэростатов заграждения. Уже через месяц их стало чуть ли не вдвое больше — 124. А к концу первого года войны количество аэростатных постов возросло до 303 [9] См. исторический очерк «Войска противовоздушной обороны страны». М., Воениздат, 1968, стр. 98, 102. .

Аэростаты создавали над Москвой сплошное заградительное поле радиусом в 5—6 км от центра города. Вдоль западной и южной окраин его были также созданы дополнительные аэростатные полосы заграждения глубиной в 2—4 км [10] См. исторический очерк «Войска противовоздушной обороны страны». М., Воениздат, 1968, стр. 102. . Во всех трех аэростатных дивизиях, на аэростатных постах защитных полос, так же как и в центре столицы, служило немало уральских комсомолок.

В апреле 1942 года во 2-ю аэростатную дивизию было направлено 500 комсомолок. Среди них были девчата из Кировской и Ивановской областей, были москвички. Но больше всего было девушек с Урала.

Почти все тагильчанки, направленные из Чернышевских казарм в аэростатные части, были зачислены во 2-ю аэростатную дивизию. Сюда же попали комсомолки из Невьянска, Верхней Пышмы и шесть девушек из висимской группы добровольцев.

Будущих бойцов 2-го полка этой дивизии и первых двух отрядов 9-го полка учили в Кунцево. Месяц девушки жили на окраине дачного поселка, изучали устройство аэростата, воинские уставы, занимались строевой подготовкой и даже овладевали приемами штыкового боя.

В Кунцево молодые аэростатчицы приняли военную присягу. И после этого их распределили по аэростатным постам. Каждый пост обслуживали раньше 12 мужчин. Но солдаты уходили на фронт, и девчата заменяли их у аэростатов. Лишь командирами да мотористами аэростатных отделений еще оставались мужчины. Но затем и их заменяли девушки.

Спортсменка с Высокогорского завода Нина Волженина служила на аэростатном посту, находившемся возле кинотеатра «Ударник», в самом сердце Москвы.

Каждый вечер, как и на сотнях других постов, поднимался возле «Ударника» аэростат. Он уносил с собой на два километра вверх невидимый в темноте железный трос. Достаточно было самолету наткнуться на такой трос, как отлетала плоскость, и беспомощная машина падала на землю.

Аэростаты были расположены в Москве так, что самолет в темноте не мог пробиться между ними. Он обязательно должен был ткнуться в трос и рухнуть на землю. Семь фашистских самолетов было «сбито» таким образом над Москвой.

Если же самолет поднимался над аэростатами, он не мог бомбить город прицельно. Он должен был сбрасывать бомбы куда попало.

Да и «потолок» аэростатный становился выше. В Москве появлялось все больше «тандемов» — двойных аэростатов, которые поднимали железный трос на 4 километра. И тандемы тоже располагались хитро. Командир 2-й дивизии подполковник Эрнест Карлович Биринбаум и начальник политотдела дивизии подполковник Дмитрий Алексеевич Захватаев были испытателями первых советских аэростатов, отлично знали их силу и умели ее использовать.

Были в Москве и тройные аэростаты — триплексы, которые поднимали железный трос почти на шесть километров.

С 1943 года Нина Волженина поднимала на своем посту тандем. Но это было вовсе не просто — каждый вечер поднять аэростаты, каждое утро спустить их, каждый день подкачивать в них водород.

Очень многие москвичи помнят, как в военные годы по широким московским улицам шли аэростатчицы. Во все концы города, порой за десятки километров, пешком, в любую погоду — в ливень, в мороз — вели они громадные, слоноподобные, наполненные водородом газгольдеры, по 125 кубометров газа в каждом. Аэростаты были прожорливы, каждый день требовали подкачки, потому что водород просачивался через оболочку.

Одной из этих девушек была тагильчанка Нина Волженина. Как и все аэростатчицы, она шла по улицам медленно, степенно, вроде бы даже торжественно. Потому что нельзя было спешить.

А хотелось ей идти быстро, хотелось бежать, чтобы поскорее привести газгольдер на место. Потому что он безжалостно тянул вверх, и затекали руки. Потому что его канаты сдирали кожу с ладоней. В первые месяцы службы Нина почти не снимала рукавиц, даже в июльскую жару. А потом руки у нее стали твердыми, мозолистыми, совсем не женскими.

Придя на свой пост, девушки обычно валились с ног от усталости. Но отдыхать было некогда. Надо было заправлять аэростаты. Немедленно. Иначе потом не успеешь поспать отпущенные тебе два-три часа в сутки. Ведь вечером, к сумеркам, — снова на пост. На всю ночь, до утра. А утром, чуть свет, — снова за газом. Через всю громадную Москву пешком, в любую погоду.

Аэростатная служба требовала большой физической силы и выносливости. Слабеньких девушек на нее не брали.

Но бывает ведь еще и слабость духа… Слабые духом не выдерживали трудностей этой «тихой» службы.

Когда Нина Волженина узнавала о таком, она прежде всего удивлялась.